Бабаев   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Один, носивший такую скверную фамилию, что нельзя было его назвать, с раной в животе, корчился, стонал и спрашивал всех:

- Что ж теперь будет-то? Умру я, что ли?.. - Глаза блуждали по всем, доверчивые, испуганные, большие. Около него толпились солдаты, говорили о фельдшере, о носилках, о лазаретной линейке.

Девять трупов лежали на воротах, как одно большое тело с девятью головами. У одной головы, ближней, откинутой вбок, глаза рыдали кровью и после смерти, а лицо было молодое, тонкое, как у женщины.

Скрюченные руки... Синие пальцы вонзились в воздух... У той одинокой руки были тоже такие, тоже ковали бога...

Передрассветный бог рождался в залпах - это было так понятно, так просто. Носился вот здесь над трупами, срубленным тополем, разбитыми окнами - искал своего мира, смеялся смехом смелых... И взрывами его смеха были залпы...

Унесли раненых на разостланных шинелях. Второй взвод пошел следом за третьим. Далеко хлопали выстрелы. Холодно стало.

"Может быть, я сплю?" - подумал Бабаев.

Оглянулся... Когда это случилось? Куча трупов на сломанных воротах, зияет разбитое окно, плачут дети, курят солдаты...

И вздрогнул вдруг: через забор осторожно лез кто-то длинный, лохматый.

Ближний солдат вскочил, взял наизготовку. Еще вскочили двое.

Длинный спрыгнул, снял шапку, шел прямо на Бабаева; шел, качаясь, показывал руки - пустые.

- Ваше благородие! Барин!

- К ноге! - крикнул Бабаев солдатам.

- Ваше благородие! Паничик милый!.. Не знаю, к кому оборотиться... Что это теперь, стрельба эта самая, к чему? Война, что ли?..