Бабаев   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Бабаев давно привык к ним, к этим флажкам, но теперь какой-то добрый и мягкий день, весь пропитанный истомной, святой монастырской ленью, и так хорошо смеются там в кучке около батальонного, чтоему кажутся чем-то совсем ненужным эти белые флажки: все должно быть красным, веселым.

Отстрелялся Нетакхата. Смуглое лицо насквозь просвечивает, точно зажгли в нем лампадку.

- Сколько? - спрашивает Бабаев.

- Нетакхата три попал, ваше благородие! - отвечает зычно Нетакхата.

Ощутимо, точно кто-то пляшет, добирается до сознания: три попал, три попал, три попал...

- Молодчина! - медленно улыбаясь, хвалит Бабаев.

- Рад стараться, ваше благородие!

И несколько мгновений еще счастливо круглится перед глазами Бабаева запрокинутая голова Нетакхаты с широким, жарким белозубым ртом.

II

Можно было подсмотреть - и Бабаев следил и видел, - как постепенно яснела снизу степь и темнело небо.

У горизонта взобрались одно на другое и разлеглись тихо несколько испуганных облаков, желтовато-аспидных, с белыми, как разлитое молоко, кудрями; потом они неслышно поднялись и захлестнули солнце.

Посвежело. Мишени уже не казались живыми - стали неподвижными, буднично-резкими и серыми.

Степь подобралась со всех сторон и опустилась куда-то вниз, точно ушла из-под ног. Бабаеву показалось, что все кругом стали определеннее и выше ростом. Все белое порыжело: гимнастерки, кителя, чехлы фуражек, а с молодой травы сбежали желтые краски и остались скучные синие - тени облаков.