JК
Базалетский бой (Великий Моурави - 5) :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 183 из 732Потом сказал "барсам":
- Выходит, не так уже всесильна церковь, если, несмотря на запугивание, лучшие из народа, неся, как щиты, правду и честь, идут к своему Моурави, по пути отшвыривая кадильницы, наполненные тридцатью сребрениками.
Разломив хлеб, Георгий стал бросать вниз крошки, с удовольствием следя, как тотчас слетались дозорные царства пернатых и деловито заработали клювиками. Он заметно повеселел, вновь поверил в силу своего слова, будто увидел, что не довольствуется оно крошками бытия на ограниченном клочке земли, а взлетает, распластав широкие крылья, над всей многострадальной Грузией.
"Народ со мной, - посветлевшим взглядом обвел он сумрачные горы, - и никогда не выступит против. Это ли не награда за все содеянное ради любезного отечества! Пусть были жертвы... Великие жертвы!.. И слезы были пусть, отчаяние... Но неугасимая сила вечно живущего народа сумеет преодолеть мрак, черный туман веков, ползущий от княжеских замков, от крепких стен монастырей. И тогда воссияет солнце над раскрепощенной землей прадедов и слезы превратятся в благотворную росу".
Ветви деревьев словно застыли в неподвижном воздухе. А ему почудилось, что налетел ветер, подхватил ушедшие дни, как опавшие листья осени, разметал их, а на смену им нагнал голубые глыбы скал, а с них стал виден широкий мир, перекрещенный, как мечами, ближними и дальними дорогами и тропами.
В буйной голове Неугомонного назревало какое-то решение. Оно сулило победу.
Но торжествовать было преждевременно. Народ еще крепко верил в непогрешимость церковников.
- Выходит, не так уже всесильна церковь, если, несмотря на запугивание, лучшие из народа, неся, как щиты, правду и честь, идут к своему Моурави, по пути отшвыривая кадильницы, наполненные тридцатью сребрениками.
Разломив хлеб, Георгий стал бросать вниз крошки, с удовольствием следя, как тотчас слетались дозорные царства пернатых и деловито заработали клювиками. Он заметно повеселел, вновь поверил в силу своего слова, будто увидел, что не довольствуется оно крошками бытия на ограниченном клочке земли, а взлетает, распластав широкие крылья, над всей многострадальной Грузией.
"Народ со мной, - посветлевшим взглядом обвел он сумрачные горы, - и никогда не выступит против. Это ли не награда за все содеянное ради любезного отечества! Пусть были жертвы... Великие жертвы!.. И слезы были пусть, отчаяние... Но неугасимая сила вечно живущего народа сумеет преодолеть мрак, черный туман веков, ползущий от княжеских замков, от крепких стен монастырей. И тогда воссияет солнце над раскрепощенной землей прадедов и слезы превратятся в благотворную росу".
Ветви деревьев словно застыли в неподвижном воздухе. А ему почудилось, что налетел ветер, подхватил ушедшие дни, как опавшие листья осени, разметал их, а на смену им нагнал голубые глыбы скал, а с них стал виден широкий мир, перекрещенный, как мечами, ближними и дальними дорогами и тропами.
В буйной голове Неугомонного назревало какое-то решение. Оно сулило победу.
Но торжествовать было преждевременно. Народ еще крепко верил в непогрешимость церковников.