Базалетский бой (Великий Моурави - 5)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

Непонятный страх перед отцом и отвращение к безымянным дерзким ханам подобны непосильному грузу! Он гибнет в песках отчаяния, не дойдя до оазиса надежд!

Словно налет белой пыли покрыл лицо Тинатин, словно черное жало вонзилось в ее глаза. Огненные волны стеснили дыхание, то опаляя, то леденя сердце. Смотрела Тинатин и не видела сына и вдруг в великом смятении прижала Сефи к своей груди, осыпая поцелуями:

- О мой сын, о свет моих очей! Почему раньше не показал мне, а не шаху, проклятое послание?

- Моя прекрасная мать, я был слишком взволнован и поддался желанию поскорее уверить шах-ин-шаха в своей горячей, как палящее солнце, любви и преданности.

- Шах отпустил тебя в гневе?

- О, клянусь небом, нет! "Лев Ирана" нежно обнял меня и клялся еще сильнее любить, исполнять все желания.

- Не поддался ли ты, мой Сефи, искушению обменяться мыслями о чудовищном послании с Зулейкой? - тихо спросила Тинатин.

- Нет, моя прекрасная, как звездное небо, мать! Я спешил к... Но почему ты спросила об этом? Разве Зулейка не продолжает быть бархатной розой моего сердца?

- Она слишком ревнива, а также не в меру мстительна и могла бы в час омрачения набросить тень на неповинных. Вспомни, мой благородный сын: в проклятом послании указывается на жестокость к Грузии... Коварный намек: ведь я грузинка. А мой брат, царь Луарсаб, твой дядя.

Сефи отшатнулся. Ужас подкрадывался к сердцу.