Базалетский бой (Великий Моурави - 5)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

Мирван насилу пробрался к своему креслу и, положив руку на спинку, иронически прищурился: "И эти крохоборы съехались, чтобы укрепить царство! Малейший повод - и недовольство вспыхивает, как костер, орлы и львы превращаются в мышей и пищат. Для них превыше всего мелочные интересы. Пожалуй, Шадиман не мог изобрести более верного способа проверки владетелей, их готовности печалиться не о фамильных замках, а о родной земле, вскормившей их". Но справедливость требует отметить, что и он, Мирван, не остался бы спокойным, если бы кресло Мухран-батони очутилось возле, скажем, кресла Константинэ Микеладзе, этого сухощавого, всегда напыщенного, как гусак, князя! Правда, на голубом поле золотые мечи перекрещены на серебряном щите, но над ними голова буйвола, - а какой сосед черный буйвол белому орлу?

Поднявшись на две ступеньки, Шадиман пытался восстановить порядок, чем вызвал новую бурю протестующих выкриков. Ему даже почудилось, что Вахтанг Кочакидзе нахохлился, как коршун на спинке его кресла, и призвал князей: "К оружию!"

Неизвестно, чем бы закончилось это торжественное начало, если бы начальник придворных церемоний не вскинул трижды золоченый посох к оранжевому своду и не возвестил: "Царь жалует!"

Князья, награждая Шадимана красноречивыми взглядами, нехотя стали занимать кресла.

Появился Симон Второй, сжимая скипетр и топорща усы. Стараясь соблюсти величие, он опустился на трон. Начальник придворных церемоний трижды ударил золоченым посохом о мраморные плиты.