JК
Базалетский бой (Великий Моурави - 5) :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 674 из 732- Э-э! Князь Зураб, сосчитай, сколько арагвинцев уже скатилось с коней!
- Эй, раб, башку, дурак, спрячь!
- Держите, держите Квели Церетели, живым на небо хочет взлететь! Хо-хо-хо!.. Своих мсахури захвати! Хо-хо-хо!.. А-а-а...
- Руби, Моурави, руби, дорогой!.. Пусть танцуют!
- ...Да не устанет десница твоя! - гремели ничбисцы.
- Аминь!.. Ха-ха-ха!.. Аминь!
- Да сгинет сатана! Хоругви! Да из...
- Аминь! Аминь!
- О-о!.. Защити, Иисусе!
И вновь закружилось в неистовстве Базалети. Стоны слились в одно сплошное гудение, звенели падающие щиты и о них обломленные копья и клинки.
И снова слышит Георгий предостерегающий голос: "Береги коня! Береги коня!" Грохочут серые громады. Дрожит земля. Летит трехголовый Джамбаз. Сталкиваются в окровавленных волнах мертвые. Хохочет мугал, выпрыгнув из тумана, потрясает дубинкой. Со свистом обрываются шеи, летят головы в клубящуюся бездну...
- Помоги, иверская божия матерь! О-о... О-о... Помоги-и-и!!!
В несмолкаемом грохоте неслись, опрокидываясь в озеро, тревожно заржавшие, перепуганные кони. Ломая ветви, бежали пешие. Лес охал, урчал, шарахались каркающие вороны, звякало брошенное оружие, как символ бессилия мрачных сил века перед его потрясателем!
- Пощады! Пощады! Моурави!.. Пощады, святой Георгий!
- Смилуйся, Моурави!
- Смилуйся над детьми твоими!
Саакадзе ничего не слышал. Он на поле битвы, перед ним враги, поднявшие на него оружие!
И, увлекая за собой свое воинство, он в неистовстве опрокинул правый край царско-княжеских линий. Внезапно прибрежье огласилось воплями ужаса: Саакадзе врезался в центр, где реяло знамя Кахети.
- Эй, раб, башку, дурак, спрячь!
- Держите, держите Квели Церетели, живым на небо хочет взлететь! Хо-хо-хо!.. Своих мсахури захвати! Хо-хо-хо!.. А-а-а...
- Руби, Моурави, руби, дорогой!.. Пусть танцуют!
- ...Да не устанет десница твоя! - гремели ничбисцы.
- Аминь!.. Ха-ха-ха!.. Аминь!
- Да сгинет сатана! Хоругви! Да из...
- Аминь! Аминь!
- О-о!.. Защити, Иисусе!
И вновь закружилось в неистовстве Базалети. Стоны слились в одно сплошное гудение, звенели падающие щиты и о них обломленные копья и клинки.
И снова слышит Георгий предостерегающий голос: "Береги коня! Береги коня!" Грохочут серые громады. Дрожит земля. Летит трехголовый Джамбаз. Сталкиваются в окровавленных волнах мертвые. Хохочет мугал, выпрыгнув из тумана, потрясает дубинкой. Со свистом обрываются шеи, летят головы в клубящуюся бездну...
- Помоги, иверская божия матерь! О-о... О-о... Помоги-и-и!!!
В несмолкаемом грохоте неслись, опрокидываясь в озеро, тревожно заржавшие, перепуганные кони. Ломая ветви, бежали пешие. Лес охал, урчал, шарахались каркающие вороны, звякало брошенное оружие, как символ бессилия мрачных сил века перед его потрясателем!
- Пощады! Пощады! Моурави!.. Пощады, святой Георгий!
- Смилуйся, Моурави!
- Смилуйся над детьми твоими!
Саакадзе ничего не слышал. Он на поле битвы, перед ним враги, поднявшие на него оружие!
И, увлекая за собой свое воинство, он в неистовстве опрокинул правый край царско-княжеских линий. Внезапно прибрежье огласилось воплями ужаса: Саакадзе врезался в центр, где реяло знамя Кахети.