JК
Предварительный заезд :: Фрэнсис Дик
Страница: 1 из 291Аннотация: Придержать лошадь? Обчистить кассу тотализатора, пока напуганные зрители толпами покидают трибуны? Подсунуть напичканную наркотиками морковку фавориту престижного стипль-чеза? Да, таков мир скачек. И причины этому — алчность, гордость и зависть, вечные пороки человека. Дик Фрэнсис верен себе: жизнь даже на таком маленьком клочке земли, как скаковая дорожка ипподрома, непредсказуема, временами жестока и бесконечно разнообразна.
---------------------------------------------
Дик Френсис
Предварительный заезд
Глава 1
У меня имелось по меньшей мере три причины не ехать в Москву. Одна из них была блондинкой двадцати шести лет и в настоящее время распаковывала наверху свой чемодан.
— Я не знаю русского языка, — заявил я.
— Естественно. — Посетитель испустил легкий вздох по поводу моей тупости и изящно отпил глоток розового джина из предложенного ему стакана.
В его голосе слышалась снисходительность. — Никто и не предлагает вам говорить по-русски.
Он договорился о визите по телефону, назвавшись другом моего друга, и представился Рупертом Хьюдж-Беккетом. Дело у него, сказал он, как бы... ну... деликатное. И если я смогу найти для него полчаса, это будет замечательно.
Как только я открыл дверь, в моем сознании всплыло слово «мандарин»; это впечатление усугублялось каждым его жестом и словом. Гостю было около пятидесяти, он был высок, худощав и облачен в безукоризненный костюм и отличные туфли.
---------------------------------------------
Дик Френсис
Предварительный заезд
Глава 1
У меня имелось по меньшей мере три причины не ехать в Москву. Одна из них была блондинкой двадцати шести лет и в настоящее время распаковывала наверху свой чемодан.
— Я не знаю русского языка, — заявил я.
— Естественно. — Посетитель испустил легкий вздох по поводу моей тупости и изящно отпил глоток розового джина из предложенного ему стакана.
В его голосе слышалась снисходительность. — Никто и не предлагает вам говорить по-русски.
Он договорился о визите по телефону, назвавшись другом моего друга, и представился Рупертом Хьюдж-Беккетом. Дело у него, сказал он, как бы... ну... деликатное. И если я смогу найти для него полчаса, это будет замечательно.
Как только я открыл дверь, в моем сознании всплыло слово «мандарин»; это впечатление усугублялось каждым его жестом и словом. Гостю было около пятидесяти, он был высок, худощав и облачен в безукоризненный костюм и отличные туфли.