Преисподняя   ::   Гоник Владимир

По вечерам чёрные лимузины привозили начальников из Москвы, утром приезжали за ними, чтобы отвезти на работу. Постоянно в пансионате жили преимущественно домочадцы — жены, дети, бабушки с внуками… Подрастая, юная поросль постигала законы стаи: с кем знаться, откуда дует ветер, как повернуться… В неторопливых прогулках по аллеям, в бассейне, на теннисных кортах, в сауне решались судьбы: устраивались карьеры, слаживались браки, готовились награды и назначения.

Вести о том, что происходит за забором, долетали сюда, как будто из немыслимой дали. Нет, в каждом номере, у каждого постояльца исправно работал телевизор, библиотека получала множество газет, но это как бы не имело отношения к жизни пансионата. Да, в мире что-то происходило, но это было где-то далеко, на другой планете, в другом измерении. Люди за забором были для обитателей Бора, как муравьи, которые копошатся в своих муравейниках, без них нельзя обойтись, но лучше о них не знать, не думать; пусть приносят пользу и не мешают жить.

Непоколебимая тишина владела Бором изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, и понятно было: так есть, так и останется впредь.

Пансионат знал лишь одно исчисление времени: от еды до еды. А какая там была кухня! Меню напоминало грёзы чревоугодника. Чем беднее и голоднее жила страна, тем вкуснее и обильнее кормили в Бору, потому что полнота счастья познаётся в сравнении: настоящую радость приносит лишь то, что есть у тебя и нет у других.