Страница:
294 из 1814
– Отвечай, болван…
– Так что – стану колоть и рубить большевиков, жидов, кадетов и всех антилихентов…
– Пасую, господа… Что я буду делать с этим народом? Слушай, Вдовченко, троглодит, ну, а что бы тут сидели нашиминистры – Маргулиес или Горн (82) , – и ты бы им так вот брякнул… заели бы меня, болван!
(Открыл крепкие, как собачья кость, зубы, загрохотал.) Живьём бы съели… Сгинь, харя деревенская!..
(Денщик повернулся вполоборота, по-лошадиному топая, вышел.) Да, господа, беда с нашими либералами… Мечтатели, российские интеллигенты… Реальной жизни знать не хотят…»
«Реальная жизнь», «общение с народом», «голос народа». И в начале ключевая фраза: «работал под придурковатого». Так же «работал» бы и у большевиков и у чёрта на куличках.
– Слушай ты, рыло, а ну псст сюда.
– Здравия желаю, ваш-вы-во-во.
– Вот у тебя, я смотрю, на шее родинка интересная. Ты как о ней понимаешь? А вот я её англицкой булавкой, смоченной в керосине, расковыряю тебе и рак будет. Что?
– Не могу знать, ва-во-во.
– Не-е-е-ет, ты по-ду-май. (86)
И т. д.
Какую книгу русского писателя вы ни откроете, везде это «общение». Зачем? Для чего? Откуда такая тяга к деформированию естественно-формального общения и, соответственно, к формализации совершенно интимных сторон жизни?
Что тут самое страшное, так это то, что русский действительно не чувствует издевательской двусмысленности возникающей ситуации и даже имеет наглость сетовать на «бездуховность западного мира», когда официант на вопрос русского: «Как ты о себе понимаешь?» – вызывает полицейского или вышибалу.
|< Пред. 292 293 294 295 296 След. >|