JК
Без единого выстрела :: Воронин Андрей
Страница: 381 из 418 – Чека и Баландина ты не можешь найти, а Рогозина и Канаша не можешь посадить, потому что у тебя нет доказательств, а у них деньги и связи. Обычная история. Хочешь совет? Пойди и застрели их к чертовой матери.
– Спасибо, – скривился Сорокин. – А дальше?
– А дальше придешь к Андрею, – Илларион кивнул в сторону Мещерякова, – и он по знакомству вынесет тебе со склада какой-нибудь пулемет покрупнее калибром. Обвяжешься лентами, обвешаешься гранатами и пойдешь вершить правосудие. Бомжи и вообще всякие люмпены объявят тебя вождем и будут ходить за тобой с авоськами, подбирая разные материальные блага, которые будут выпадать из тех, кого ты пристрелишь. Лафа! Какая-нибудь экзальтированная учительница с левыми взглядами пошьет для твоей армии знамя из простыни, а Зураб Церетели поставит тебе памятник на Красной площади.
– Да, – сказал Сорокин, задумчиво складывая газету и заглаживая ногтями сгибы, – это заманчиво. Не смейся, не смейся. Знаешь, как хочется иногда поступить именно так!
– Знаю, – сказал Илларион, – но не советую. Поверь, это ничуть не интереснее, чем блюсти законность законными методами или, скажем, класть кирпичи на стройке. Такая же рутина и такое же непонимание: а зачем, собственно, я это делаю?
– Ну как это – зачем? – Сорокин пожал плечами. – Все-таки поменьше мрази останется на свете…
– Истребить всю сволочь невозможно, – сказал Илларион, – как невозможно вырезать раковую опухоль. Все равно расплодится. Как тараканы.
– Спасибо, – скривился Сорокин. – А дальше?
– А дальше придешь к Андрею, – Илларион кивнул в сторону Мещерякова, – и он по знакомству вынесет тебе со склада какой-нибудь пулемет покрупнее калибром. Обвяжешься лентами, обвешаешься гранатами и пойдешь вершить правосудие. Бомжи и вообще всякие люмпены объявят тебя вождем и будут ходить за тобой с авоськами, подбирая разные материальные блага, которые будут выпадать из тех, кого ты пристрелишь. Лафа! Какая-нибудь экзальтированная учительница с левыми взглядами пошьет для твоей армии знамя из простыни, а Зураб Церетели поставит тебе памятник на Красной площади.
– Да, – сказал Сорокин, задумчиво складывая газету и заглаживая ногтями сгибы, – это заманчиво. Не смейся, не смейся. Знаешь, как хочется иногда поступить именно так!
– Знаю, – сказал Илларион, – но не советую. Поверь, это ничуть не интереснее, чем блюсти законность законными методами или, скажем, класть кирпичи на стройке. Такая же рутина и такое же непонимание: а зачем, собственно, я это делаю?
– Ну как это – зачем? – Сорокин пожал плечами. – Все-таки поменьше мрази останется на свете…
– Истребить всю сволочь невозможно, – сказал Илларион, – как невозможно вырезать раковую опухоль. Все равно расплодится. Как тараканы.