Большая судьба   ::   Федоров Евгений

Вот уже много дней с утра и до поздней ночи здесь кипело оживление: везде красили, чистили, мыли. В учебных залах учили танцевать, маршировать, петь, фехтовать. Корпусный капельмейстер Кудлай, тонконогий и перетянутый в талии словно оса, со встрепанными волосами, то хватался за голову и горестно раскачивал ею, то громко взвизгивал:

- Не так! Не так! Ах, боже мой, что я с вами буду делать!

Завидев Аносова, он закричал:

- Иди, иди сюда! Ты нам нужен!

Но Павел знал, что сейчас начнется самое скучное: длинный тощий кадет Бальдауф должен читать свои стихи. Аносов промчался мимо распахнутой двери и юркнул в спальную камеру. Тут в проходах между койками расхаживали с озабоченным видом его товарищи - выпускные унтер-офицеры. Видно, и они переживали свое предстоящее расставание с корпусом. Высокий громкоголосый Алеша Чадов выкрикивал фразы из речи, которую собирался произнести при вручении ему аттестата. Со стороны он очень походил на рассерженного индюка.

Навстречу Аносову бросился широкоплечий унтер-офицер Илья Чайковский.

- Павлуша! - обрадованно закричал он. - Где ты бродишь? Ты ничего не знаешь! Мы поедем на Урал! На Урал! - взволнованно повторил юноша и хлопнул друга по плечу.

- Не может быть! - засиял Аносов. - Это счастье. Я всегда мечтал о горном деле!

- Но там глушь; и это после Санкт-Петербурга! - лукаво заметил Чайковский.

- Разве ты недоволен? - удивленно спросил Аносов.

- Нет, я очень и очень доволен, милый мой! - улыбнулся кадет и обнял друга за плечи.