Большая судьба   ::   Федоров Евгений

Пойманного в шалости мальчика он уводил к себе в кабинет, удобно усаживался в кресло, а виновника ставил напротив. Ровным, дряблым голосом он монотонно начинал распекать пойманную жертву. Не повышая голоса, не отпуская бранных слов, медленно, иезуитски Остермайер "тянул за душу". Шалун, держа руки по швам, молча "ел" наставника глазами и чувствовал себя самым несчастным на свете.

И час, и два мог распекать питомца Остермайер, вытягивая из него все жилы. Воспитателя боялись не только кадеты, но даже и давно окончившие корпус горные офицеры. В классах ходил о том анекдот. Рассказывали, что в один прекрасный вечер за тысячи верст от Санкт-Петербурга, в Барнауле на Алтае, сошлись несколько товарищей горных офицеров, чтобы за ломберным столом перекинуться в картишки. Несколько часов в ночной тишине шла неторопливая карточная игра. Каждый глубокомысленно обдумывал возможные ходы. Вдруг в комнату ворвался один шутник, товарищ по корпусу, и с порога в ужасе оповестил: "Остермайер идет!". Все мгновенно спрятали карты, повскакали с мест и с напряженным вниманием уставились на дверь, ожидая придирчивого наставника, забыв, что он находится за тысячи верст от Алтая.

Захар лукаво подмигнул Аносову и более решительно повторил:

- Господа, иде-ет!..

Безотчетный страх охватил кадет, и они разбежались. В комнате остались только Аносов да Захар.

Служитель улыбнулся кадету.

- Молодец, Павел Петрович! - похвалил он его. - Справедливо поступили.