ЧЕЛОВЕК- ты, я и первозданный   ::   Линдблад Ян

В следующий раз, когда враг застает обезьяну врасплох, она снова прибегает к хитрости.

Ягуар рычит:

– Ага, попалась! Ну, давай, покажи свою силу!

Обезьяна громко кричит в ответ:

– Ты что, не слышишь, какой ветер начинается? Вот-вот разразится страшная буря; которой все так боятся!

(Мне самому не раз доводилось наблюдать жестокие бури в дождевом лесу.)

– Будь другом, – продолжает обезьяна, – привяжи меня покрепче вон к тому толстому дереву, чтобы меня не унес ветер!

– Не тебе, сопливая, учить меня, что делать! Лучше давай-ка меня привяжи!

Сказано – сделано, обезьяна по всем правилам искусства привязывает ягуара к дереву, после чего вооружается палкой.

– А теперь получай обещанную взбучку!

Все индейцы макуси знают эти сказки и от души смеются над незадачливым ягуаром.

А я воспользуюсь случаем, отклонясь от темы, задать себе вопрос: «Что такое смех, этот присущий человеку странный звук?»

У Десмонда Морриса готова собственная гипотеза. Он считает, что «смех развился из плача». Дескать, все начинается у ребенка в «своеобразной противоречивой ситуации» из-за неких «двойственных сигналов» матери, призванных отчасти напугать (!) дитя, отчасти успокоить его. Дескать, есть «опасность, но не такая уж большая» (??!). «В результате ребенок реагирует булькающим звуком, соединяющим плач и радость узнавания матери. Эта магическая комбинация становится смехом…»

На мой взгляд, это несерьезное теоретизирование.