Черная Ганьча   ::   Рудов Вениамин Семенович

Тут бы Кондрат Холод не стесняясь сказал: что да, то да! Такого зятя с дорогой душой примет. Так нет же, гадский бог, Шерстнев глупой девке приглянулся.

Сигарета оставила горечь во рту, а мысли о Шерстневе окончательно испортили настроение. Пожелтевшими от табака пальцами раздавил в пепельнице сигарету, высыпал на газетный лоскут окурки, горелые спички, все вместе, выйдя на крыльцо, бросил в урну.

С озера веяло холодом. Сквозь дымку тумана далеко за осинником розово проклевывалось небо. Налетел ветерок, и озеро покрылось рябью, будто сморщилось. Холод повел плечами, вдохнул, набрав полную грудь холодного воздуха, с шумом выдохнул вместе с табачным перегаром и сплюнул с досады: сколько раз зарекался не курить! Сам начальник санслужбы советовал: лучше иной раз, когда на службу не надо, чарку пропусти, а сигарету - ни боже упаси.

Так разве кинешь! Кто в старшинской шкуре не был, тот не нюхал пограничной службы! - ты и строевик, ты и хозяйственник, ты и ветеринар, и каптер, и аптекарь, и еще черт знает кто ты есть. А разве доброе слово от кого услышишь? Как бы не так.

Возвратясь в дежурку, старшина пробовал себя утешить - год остался. Один год отдать, чтоб аккурат пятьдесят стукнуло, а там - строй свою жизнь, бывший старшина Кондрат Холод, с уклоном на старость, но чтоб душа молодой оставалась, чтоб можно если не наверстать упущенное, так пожить с Ганной в свое удовольствие. Ведь заслужили: четверть века на границе. Это тебе не фунт дыма. Говорят, жизнь прожить - не поле перейти.