JК
Чернобыль. Как это было :: Дятлов Анатолий Степанович
Страница: 216 из 405И вот, к примеру, выпал сигнал уменьшения периода удвоения мощности, когда реактор уже имеет избыточную аварийную реактивность и она продолжает вноситься по технологическим причинам, – и А3 добавляет реактивность.
Так это было 26 апреля 1986 г. Правда, в момент нажатия кнопки АЗ-5, . срабатывания А3, реактор был слабо надкритичен, в аварийное состояние перешёл спустя 3 с. Это не страшно?! Да это чудовищно!!!
И совершенно законно недоумение начальника смены блока Саши Акимова:
«Я всё делал правильно. Не понимаю, почему так произошло» (стр. 27).
А как можно понять такое? В нормальной ситуации, без каких-либо аварийных признаков, нажимается кнопка для глушения реактора, а получаем взрыв.
Только при совершенном извращении моральных и нравственных основ в стране, при полном забвении законов можно обвинять оперативный персонал, как это и произошло и продолжается.
Не знали об этом ни Топтунов, ни Акимов и вообще никто из операторов на атомных станциях с реакторами РБМК. А если бы знали мы, то разве согласились работать? И неведение наше было вовсе не святым. Это прямая заслуга Научного руководителя А.П. Александрова и Главного конструктора Н.А. Доллежаля. Их работники обязаны были знать, а А.П. Александров и лично знал – есть документы, недопустимые свойства реактора и принять меры к ликвидации их.
И уж во всяком случае сообщить оперативному персоналу в проектных документах свойства реактора. И сообщали, но ложные.
Так это было 26 апреля 1986 г. Правда, в момент нажатия кнопки АЗ-5, . срабатывания А3, реактор был слабо надкритичен, в аварийное состояние перешёл спустя 3 с. Это не страшно?! Да это чудовищно!!!
И совершенно законно недоумение начальника смены блока Саши Акимова:
«Я всё делал правильно. Не понимаю, почему так произошло» (стр. 27).
А как можно понять такое? В нормальной ситуации, без каких-либо аварийных признаков, нажимается кнопка для глушения реактора, а получаем взрыв.
Только при совершенном извращении моральных и нравственных основ в стране, при полном забвении законов можно обвинять оперативный персонал, как это и произошло и продолжается.
Не знали об этом ни Топтунов, ни Акимов и вообще никто из операторов на атомных станциях с реакторами РБМК. А если бы знали мы, то разве согласились работать? И неведение наше было вовсе не святым. Это прямая заслуга Научного руководителя А.П. Александрова и Главного конструктора Н.А. Доллежаля. Их работники обязаны были знать, а А.П. Александров и лично знал – есть документы, недопустимые свойства реактора и принять меры к ликвидации их.
И уж во всяком случае сообщить оперативному персоналу в проектных документах свойства реактора. И сообщали, но ложные.