Дань прошлому   ::   Вишняк Марк

Меня допрашивали многократно, и каждый раз я ожидал, что справка по месту выдачи паспорта обнаружит, что Журомский не я, а я - не Журомский. Однако, не произошло ни этого, ни того, чтобы кто-либо из производивших дознание заинтересовался моим вероисповеданием. Простой тюремный надзиратель в этом отношении оказался более проницательным, чем натасканные на этом деле охранники, жандармы и товарищ прокурора.

В неурочное время откинулось оконце, чрез которое обыкновенно подавали пищу, и просунувшаяся голова надзирателя бросила:

- На завтра пищу заказывать будете?..

- Какую пищу?.. Почему на завтра? - искренне недоумевал я, подходя к двери.

Надзиратель отступил на шаг в сторону точно для того, чтобы лучше разглядеть меня, и не то укоризненно, не то вопросительно заметил:

- Да разве вы не еврей? Завтра еврейская пасха.

- Я?.. Нет, я не еврей, - отрекся я от самого себя в первый и последний раз в жизни.

Было отвратительно, но - одно из двух: если я Журомский, я - не еврей; если же я еврей, - какой же я Журомский.

Время двигалось медленно и тоскливо. Унылое однообразие иногда прерывалось неожиданными инцидентами.

Неведомые и невидимые нити связывали всё-таки ДПЗ с внешним миром, вероятнее всего чрез заключенных в общей камере, пользовавшихся большей свободой. Однажды перед окошком у потолка что-то стало мелькать - подниматься и опускаться, точно нацеливаясь на мою камеру.