Диво   ::   Загребельный Павел

Наконец Борис заставил себя сосредоточиться, он теперь не просто прочитывал слова - складывал их вместе, формировал из них предложения, - он понял наконец, что это последнее (!) письмо Таи к нему, к тому же, кажется, письмо не с комплиментами, и не с раскаянием, и не с извинениями, а полное обвинений, незаслуженных и жестоких для человека в таком положении, как Отава.

Первым его чувством после того, как стал осознавать содержание этого жестокого письма, было возмущение. Нет, просто какая-то снисходительная ироничность. Читал дальше, но снова лишь скользил глазами по строкам, ничего не понимал, потому что перебросился мыслями в это время далеко-далеко, вел бессловесный спор с неприступной и не существующей ныне для него Таей, бросал ей коротко и насмешливо, как она тогда ему в телефон: "Что? Еще один мужчина? Ах, ах! Взяться за ручки - и так идти. Голубушка! Жизнь - это не детский садик! Здесь за руки берутся совершенно условно, ибо каждый должен делать свое дело".

"Но тебе знать это неинтересно, - писала дальше Тая. - Ты даже имеешь право меня высмеять. Я жалею, что написала так, будто хотела перед тобой оправдаться тогда, когда уже никакие оправдания не помогут и не имеют для тебя никакой цены (если, конечно, я была для тебя хоть немножко дорогим человеком, в чем не хотелось бы мне сомневаться, потому что высоко ставлю твою порядочность). Это письмо я написала не о себе - я не стою этого.