Дороги и судьбы   ::   Ильина Наталия

Смысл этого краткого диалога дошел до моего сознания позже... В те годы не было принято иметь родственников за границей. Это потом они у всех появились и к ним стали даже в гости ездить. Но Екатерина Александровна была выше этого. Несмотря на мольбы Ольги, с парижским племянником переписывалась и вообще не скрывала ничего, ни своего родства "с тем самым Булыгиным из Думы", ни своего неодобрения нынешним положением дел в России. Советское правительство она называла "они", и никак больше. Позже, когда я, поступив в Литературный институт, стала жить в Москве и часто забегала к дяде Ване, Булыгина, увидев меня в коридоре, сухо приказывала: "Зайди ко мне". Я заходила. На столе "Правда". "Ты газеты читаешь?" - "Да, тетя Катя".- "Ну, разумеется! - насмешливо.- И вообще превзошла все науки. Так вот, объясни, что это они опять придумали?" Тыкала пальцем в какую-то статью или заметку, и горестный возглас Оленьки: "Ma tante, la fenetre est ouverte!"1 - "А, Боже мой, ну закрой его, если тебе так хочется". Я просматривала заметку - и объясняла. Меня ничто не ставило в тупик в те годы: все могла объяснить. Слушали молча, но мне становилось не по себе от пристального взгляда тети Кати, какой-то тревожащий меня огонек чудился в ее светло-голубых глазах.

Я не нравилась ей. Она ощущала мое равнодушие к предкам, ее раздражала моя восторженность. Еще в то первое свидание она спросила меня: "А зачем ты сюда приехала?" Я задохнулась от изумления.