Другая история Российской империи   ::   Калюжный Дмитрий Витальевич

А само это понимание проходит свой путь эволюции, а если учесть, что среди письменных свидетельств имеются и просто художественные вымыслы, то дело становится совсем плохим. Могут ли будущие историки разобраться с прошлым, если они основываются на совершенно иных представлениях о мире, и не могут понять, где «свидетельство», а где – художественное произведение?

Но есть и ещё одна сторона дела: неполнота информации. Игорь Литвин пишет:



«Особенностью устной и письменной речи является то, что люди передают неполное описание предметов и событий, а лишь их отличие от общепринятых (в их время, – Авт .) образов и стереотипов. Например, если одна подруга сообщает другой в письме, что она выходит замуж, и уже купила платье, то это не значит, что раньше у неё платьев не было. Тем более, она не пытается в письме изложить суть понятия «выйти замуж». Обмен таким количеством информации между людьми не выдержит ни обычная, ни электронная почта. Люди сообщают друг другу лишь своеобразный код, активирующий у получателя один из уже сложившихся традиционных образов. Таким образом, для передачи отличий нового образа от традиционного достаточно сообщить минимум уточняющих деталей (а историки уже из них «лепят» образ прошлого, – Авт. ). Возможно, математик, читающий эти строки, воскликнет: выделение изменения величины и обратное преобразование сродни математической операции дифференцирования, с последующим интегрированием.