JК
Другая история литературы :: Калюжный Дмитрий В.
Страница: 39 из 177Если кто-либо неизвестный голословно утверждал что-либо, то они требовали в подтверждение необходимых доказательств или сами находили их, приняв безоговорочно слухи толпы, молву. Это является общим для всех, кто вместе с Гвиччардини (1483–1540), Плутархом (ок. 45 — ок. 127), Макиавелли (1469–1527), Тацитом (ок. 55 — ок. 120) пытается вывести на чистую воду чьи-то тайные планы и разоблачает различные военные уловки.
Слейдан был представителем короля Франции и очень часто участвовал в посольствах в другие страны. Но так как он планировал писать в основном о религии, у него не было причины разглагольствовать о чем-то другом. Он не только не привел главных и второстепенных аргументов, но также пренебрег и книгами о религии, написанными обеими сторонами, что многим неприятно.
Никто, конечно, не увидит ничего предосудительного в том, что человек интересуется историей древних (столетней давности) и делает государство предметом своих исследований. Это касается прежде всего таких писателей, как Монстреле (1400–1453) и Фруассар (1337–1404). У них великое множество всякой всячины, тех самых подробностей, безделиц, которые и открывают нам картины древности; да и современные времена не были ими опрометчиво обойдены. Та же картина была найдена мною у Эмилия, опустившего многие вещи, уже описанные другими. Подобный характер носят труды Льва Африканского, Альвареса (1465–1541) и Гаци, который подошел к материалу столь отстраненно, не определяя его значения, что в глазах инквизиции просто рябило от всевозможных вариаций и подробностей.
Слейдан был представителем короля Франции и очень часто участвовал в посольствах в другие страны. Но так как он планировал писать в основном о религии, у него не было причины разглагольствовать о чем-то другом. Он не только не привел главных и второстепенных аргументов, но также пренебрег и книгами о религии, написанными обеими сторонами, что многим неприятно.
Никто, конечно, не увидит ничего предосудительного в том, что человек интересуется историей древних (столетней давности) и делает государство предметом своих исследований. Это касается прежде всего таких писателей, как Монстреле (1400–1453) и Фруассар (1337–1404). У них великое множество всякой всячины, тех самых подробностей, безделиц, которые и открывают нам картины древности; да и современные времена не были ими опрометчиво обойдены. Та же картина была найдена мною у Эмилия, опустившего многие вещи, уже описанные другими. Подобный характер носят труды Льва Африканского, Альвареса (1465–1541) и Гаци, который подошел к материалу столь отстраненно, не определяя его значения, что в глазах инквизиции просто рябило от всевозможных вариаций и подробностей.