Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий   ::   Прудникова Елена Анатольевна

Мотивы у них были тоже примерно одни и те же: технические специалисты заинтересованы в реализации оборонных проектов, предприниматели – в военных заказах, технической и сырьевой кооперации, дипломаты – в поддержании двухсторонних отношений, генеральные штабы – в преодолении международной изоляции своих армий, хотя бы путем двухсторонних контактов.

Теперь о противниках. На немецкой стороне они были сосредоточены прежде всего в военно-морском флоте. Еще в декабре 1926 года военный атташе СССР в Германии Сергей Петренко-Лунев сообщал Уншлихту, что руководители флота (при этом были названы Ценкер, Редер и Канарис) противятся сотрудничеству с СССР, опасаясь усиления советского военно-морского флота и его выхода из Финского залива. Нашим они предпочитали англичан и финнов.

Русофобия была широко распространена среди праворадикально настроенных офицеров, сторонников отставного генерала Макса Гофмана, фактически возглавлявшего Восточный фронт во время Первой мировой войны. «Идеей фикс» Гофмана был «крестовый поход против большевизма», который дал бы Германии возможность реабилитировать себя среди «цивилизованных» народов. Поменьше бы таких идеологов с высокими мотивами – может быть, и не лежала бы Германия в 1945 году в пыли с переломленным хребтом.

У нас противники сотрудничества тоже имелись с самого начала, но активизировались они после 1927 года. В это время даже была создана специальная комиссия, и Крестинскому, основному «германофилу», едва удалось убедить Политбюро в необходимости продолжения совместных программ.