Емельян Пугачев (Книга 3)   ::   Шишков Вячеслав

Однако и на этот раз, ради отменных способностей невоздержанного винопивца, дело было замято.

Федьку Петушкова привели из кабака под руки, прислонили спиной к изразцовой печке, чтобы не упал. Он ещё не стар, но давно потерял облик человека. Грязные волосы торчком, глаза белые, стеклянные, левый глаз подбит, лицо отечное, нос мягкий, ветхая рубаха разодрана от ворота до подола, сухорёбрая грудь с поджарым животом голы, рваные штаны лезут вниз и распухшие, в струпьях, ноги босы. Он сопел, покачивался, туго соображая, где он, кто пред ним.

- Всё пропил, Федя? - сочувственно спросил его воевода.

- Окромя совести - всё! - взмахнул рукою Федька Петушков и посунулся носом, но был подхвачен сторожем и снова прислонён к печке. - За правду погибаю! Взяточники все, казнокрады. Душу вынули... Прахом всё... Э-эх! Он заплакал, затряс головой и брякнулся врастяжку.

- Ребята, - сказал воевода, - вынесите этот мерзкий прах во двор да бултыхните ему на башку вёдер пять воды.

Федьку потащили, он хрипел, плевался, орал:

- Вот ужо-ужо... Вот ужо!.. Государь Пётр Фёдорыч... Всем вам петля!

У воеводы яростно заиграли пальцы, сжимаясь в кулаки и разжимаясь, а волосатый рот перекосился.

Через час Федька отрезвел. Мокрый, посиневший, он сидел в канцелярии за столом, нюхал из бутылки муравьиный спирт, вздрагивал от холода.

Воевода, сдерживая гнев, разъяснил пьянице, что от него требуется.