Марийка подала на стол хлеб и жареную козлятину, но Димитр не притронулся к еде. В печи разгорелись сухие сосновые сучья, и пламя осветило лицо болгарина. На нем лежала печать тяжелой усталости, - видно, не легко было пробираться по заснеженным горам окольными путями. В глазах застыла тревога.
Все, конечно, понимали, что только очень важная причина могла заставить бая Димитра покинуть Сливен и самому, не ожидая гайдутинского связного, двинуться в горы.
- Что произошло, бай Димитр? - спросил воевода, положив на плечо гостя руку.
Бай Димитр тяжело вздохнул:
- Бая Станко пытали...
- Как? Кто это сделал?
- Гамид... Все допытывался, проклятый, куда девался Сафар-бей. А также интересовался Якубом.
- Ну?
- Бай Станко ничего не сказал. Да он и не знал ничего, кроме того, что я причастен к этой истории. Но меня он не выдал. А подозрение на него пало потому, что наши следы вели к его двору...
- Жаль бая Станко, - сказал Драган. - Он жив? В безопасном месте?
- Да, аскеры притащили его чуть живого и бросили во дворе, как собаку... Но крепок старик! Не успела жена ввести в комнату и отпоить молодым вином, как он сразу же приказал позвать меня.
Бай Димитр провел рукой по лицу, вытирая с оттаявших в тепле бровей и усов холодные капельки воды.
- Что-нибудь важное? - спросил воевода Младен.
- Очень важную новость сообщил мне бай Станко... Гамид при нем обмолвился о султанском фирмане, в котором идет речь о новом походе на руснаков.