Французская волчица (Проклятые короли - 5)   ::   Дрюон Морис

- Орлетон никогда не проявлял враждебности в отношении вас, кузен, настаивал Генри, - и у него не было бы ни малейших оснований стать вашим недругом, если бы вы не ополчились против него и не воспротивились на заседании Совета тому, что папа дал ему митру. Это человек великих знаний и сильной души. Быть может, сейчас, воспользовавшись тем, что он виновен, было бы разумнее привлечь его на свою сторону, проявив снисходительность, и отказаться от суда, который при ваших нынешних затруднениях вызовет недовольство и среди духовенства.

- Снисходительность, милосердие! Всякий раз, когда меня оскорбляют, бросают мне вызов и предают, у вас на устах только одни эти слова, Лестер! Меня умоляли помиловать барона Вигморского, и я совершил ошибку, послушавшись советов! Не станете же вы отрицать, что если бы я поступил с ним так же, как с вашим братом, то ныне этот бунтарь не был бы на пути во Францию.

Генри пожал своим уродливым плечом, закрыл глаза, и на его лице появилось усталое выражение. До чего же отвратительная привычка у Эдуарда - хотя сам он считал ее истинно королевской - называть членов своей семьи и своих главных советников по имени их графств и говорить своему двоюродному брату "Лестер", а не просто "кузен", как это делают все и даже сама королева! И какой дурной тон - при всяком удобном и неудобном случае вспоминать об убийстве Томаса как о славном деянии.