JК
Без шума и пыли :: Влодавец Леонид
Страница: 74 из 122Даже если просто несешь голыми руками какую-нибудь тяжеленькую коробку из магазина.
Однако те граждане, которые привезли сюда несчастную, явно позаботились, чтоб их «пациентке» было совсем хреново. Они завернули ей руки за спину, как при пытке на дыбе, свели запястья крест-накрест и привязали к горизонтальной трубе, находившейся в полутора метрах над полом. Примотали тоже крест-накрест и так капитально стянули, что кисти рук у жертвы опухли и покраснели до цвета свеклы. Ни выпрямиться, ни присесть пленница была не в состоянии, ей приходилось стоять в согнутом состоянии, а каждое движение причиняло боль. Юбку и ветровку ей задрали аж до подмышек, а колготки и трусы стянули на колени. Ясно, не для того, чтоб просто полюбоваться…
— Коз-злы! — прошипела Милка, которая, хоть и играла когда-то «садистку» в порнотеатре Дяди Вовы, ничего подобного не проделывала. Речь даже не о клиентах шла, само собой, не вбиравшихся за свои деньги приобретать настоящие муки и увечья, а о «сценических партнерах и партнершах». Дядя Вова требовал для услаждения зрителей «делать по полной форме», то есть чтоб девки и пидоры визжали от настоящей боли. Тем не менее Милка старалась немножко облегчить страдания своих вынужденных жертв, хотя сделать это было нелегко. Дядя Вова, как истинный режиссер, легко улавливал фальшь, и, если б он уличил Милку в послаблениях к «актерам», ей самой бы тоже не поздоровилось.
Несчастная была явно не в себе. Она даже не плакала и не стонала, только дрожала мелкой дрожью, свесив голову между рук.
Однако те граждане, которые привезли сюда несчастную, явно позаботились, чтоб их «пациентке» было совсем хреново. Они завернули ей руки за спину, как при пытке на дыбе, свели запястья крест-накрест и привязали к горизонтальной трубе, находившейся в полутора метрах над полом. Примотали тоже крест-накрест и так капитально стянули, что кисти рук у жертвы опухли и покраснели до цвета свеклы. Ни выпрямиться, ни присесть пленница была не в состоянии, ей приходилось стоять в согнутом состоянии, а каждое движение причиняло боль. Юбку и ветровку ей задрали аж до подмышек, а колготки и трусы стянули на колени. Ясно, не для того, чтоб просто полюбоваться…
— Коз-злы! — прошипела Милка, которая, хоть и играла когда-то «садистку» в порнотеатре Дяди Вовы, ничего подобного не проделывала. Речь даже не о клиентах шла, само собой, не вбиравшихся за свои деньги приобретать настоящие муки и увечья, а о «сценических партнерах и партнершах». Дядя Вова требовал для услаждения зрителей «делать по полной форме», то есть чтоб девки и пидоры визжали от настоящей боли. Тем не менее Милка старалась немножко облегчить страдания своих вынужденных жертв, хотя сделать это было нелегко. Дядя Вова, как истинный режиссер, легко улавливал фальшь, и, если б он уличил Милку в послаблениях к «актерам», ей самой бы тоже не поздоровилось.
Несчастная была явно не в себе. Она даже не плакала и не стонала, только дрожала мелкой дрожью, свесив голову между рук.