JК
Принц и Нищин :: Жмуриков Кондратий
Страница: 65 из 74 — Тыва-аю мать!! Ну… черрт! Серега, ну-ка быстро говори, что это ты так неудачно пошутил! Вот… твою мать!
Кажется, иных языковых средств для выражения обуревающей его экспрессии Алик не находил. При сакраментальном словосочетании «твою мать» многострадальная дверь снова распахнулась и решительной походкой вошел водитель.
— Гы, — сказал Сережа Воронцов, оглядываясь на таксиста, — кажется, дяденька хочет денег. Злой дяденька, да? Ой… только рубашку в счет долгов не описывайте, пожалста-а-а!
Злой дяденька таксист, кажется, в самом деле был склонен в точности последовать пессимистичному прогнозу Сережи. Однако, увидев столько сосредоточенных граждан далеко не самой пацифистской внешности, вздрогнул всем телом и быстро проговорил:
— Э… ребята, я, кажется, не туда попал… я пошел, да?
— Погоди, — остановил его Сережа Воронцов, — Юджин, вот что… деньги у тебя есть?
— У меня? А ты что, еще призанять хочешь? — насмешливо спросил тот. — Ну… сотню дам… на хлеб. «Деревянными», конечно, а не «зеленью».
— А мне больше сотни и не надо, — сказал Сережа. — Дай этому мужику «стольник», и пусть он идет… нечего ему глядеть на твоих горилл-счетоводов. Давай сюда! — проговорил он, протягивая руку. — Давай, Юджин, сочтемся! На том свете угольками, — иронично повысил он голос. — Дяденька… подайте сто рублей бездомному дегенерату!
Юджин покачал головой: ему невольно внушила уважение эта издевательская, но тем не менее полная чувства собственного достоинства манера Сережи Воронцова держать себя.
Кажется, иных языковых средств для выражения обуревающей его экспрессии Алик не находил. При сакраментальном словосочетании «твою мать» многострадальная дверь снова распахнулась и решительной походкой вошел водитель.
— Гы, — сказал Сережа Воронцов, оглядываясь на таксиста, — кажется, дяденька хочет денег. Злой дяденька, да? Ой… только рубашку в счет долгов не описывайте, пожалста-а-а!
Злой дяденька таксист, кажется, в самом деле был склонен в точности последовать пессимистичному прогнозу Сережи. Однако, увидев столько сосредоточенных граждан далеко не самой пацифистской внешности, вздрогнул всем телом и быстро проговорил:
— Э… ребята, я, кажется, не туда попал… я пошел, да?
— Погоди, — остановил его Сережа Воронцов, — Юджин, вот что… деньги у тебя есть?
— У меня? А ты что, еще призанять хочешь? — насмешливо спросил тот. — Ну… сотню дам… на хлеб. «Деревянными», конечно, а не «зеленью».
— А мне больше сотни и не надо, — сказал Сережа. — Дай этому мужику «стольник», и пусть он идет… нечего ему глядеть на твоих горилл-счетоводов. Давай сюда! — проговорил он, протягивая руку. — Давай, Юджин, сочтемся! На том свете угольками, — иронично повысил он голос. — Дяденька… подайте сто рублей бездомному дегенерату!
Юджин покачал головой: ему невольно внушила уважение эта издевательская, но тем не менее полная чувства собственного достоинства манера Сережи Воронцова держать себя.