JК
Горький хлеб (Часть 1) :: Замыслов Валерий Александрович
Страница: 40 из 63Старик тебя березовым веником похлещет. Банька - мать вторая: кости распаришь, все тело поправишь.
После бани Матвей и Пахом сидели красные, разомлевшие, потягивая из ендовки бражный мед. Пахома переодели в чистую рубаху, сменили лапти и онучи. А он благостно кряхтел, попивая мед, и не переставал удивляться радушию хозяев.
- Чудно тут у вас, православные. Всюду бы так нищих бродяг привечали.
- Не велики наши почести - баня да горшок щей. Есть чему дивиться, промолвил бортник, пытливо присматриваясь к Пахому. Уж не из ватаги ли Берсеня сей мужик?
- Чую, чую, старик. Явился де гостем незваным, медок пьет, но все помалкивает. Ну так слушайте, православные, поведаю вам о себе бывальщину.
Пахом отодвинул ковш на середину стола, разгладил бороду и повел свой рассказ:
- Мужик я здешний. Когда-то, лет двадцать назад, в Богородском селе старожильцем был князя Телятевского. Поболе трех десятков мне в ту пору было. Сам - горячий, дерзкий смолоду. У приказчика трижды в подвалах на цепи сидел. Помню, в последний раз повелел он коня моего за недоимки на свой двор свести. Я приказчику хомут на шею накинул да кнутом по спине огрел. В темнице мне на щеке бунташный знак "буки" выжгли. Вона мотри, Пахом раздвинул пальцами густую бороду на правой щеке, обнажив темное клеймо, величиною с вершок. - В это же лето, поди, помнишь, Матвей, татары на наши земли налетели21... Жуть что было. Сколь крови пролилось.
После бани Матвей и Пахом сидели красные, разомлевшие, потягивая из ендовки бражный мед. Пахома переодели в чистую рубаху, сменили лапти и онучи. А он благостно кряхтел, попивая мед, и не переставал удивляться радушию хозяев.
- Чудно тут у вас, православные. Всюду бы так нищих бродяг привечали.
- Не велики наши почести - баня да горшок щей. Есть чему дивиться, промолвил бортник, пытливо присматриваясь к Пахому. Уж не из ватаги ли Берсеня сей мужик?
- Чую, чую, старик. Явился де гостем незваным, медок пьет, но все помалкивает. Ну так слушайте, православные, поведаю вам о себе бывальщину.
Пахом отодвинул ковш на середину стола, разгладил бороду и повел свой рассказ:
- Мужик я здешний. Когда-то, лет двадцать назад, в Богородском селе старожильцем был князя Телятевского. Поболе трех десятков мне в ту пору было. Сам - горячий, дерзкий смолоду. У приказчика трижды в подвалах на цепи сидел. Помню, в последний раз повелел он коня моего за недоимки на свой двор свести. Я приказчику хомут на шею накинул да кнутом по спине огрел. В темнице мне на щеке бунташный знак "буки" выжгли. Вона мотри, Пахом раздвинул пальцами густую бороду на правой щеке, обнажив темное клеймо, величиною с вершок. - В это же лето, поди, помнишь, Матвей, татары на наши земли налетели21... Жуть что было. Сколь крови пролилось.