Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави - 6)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

Чувячник руками машет, как дерево ветками, по голове себе колотит: "Аман! Аман! Сына не отдает! Любимого сына!"

Тут мне умный купец Мустафа посоветовал: "Отдай, ага Халил; раз требует - не смеешь удерживать, кади все равно принудит отцу вернуть. Не срамись, а Ибрагима четки обратно приманят, четки - судьба!" - "Ну что ж, говорю, бери". А Ибрагим повалился в ноги, плачет: "Не отдавай, ага, я никуда не пойду!" Народ уговаривать стал: "Иди, Ибрагим, аллах повелевает отца слушаться". Чувячник, как лягушка, надулся, - никогда такого внимания к себе не видел, важно так сквозь зубы цедит: "Одежду всю отдай!" - "Какую одежду?.." - "Как какую? Я пять пятниц хожу, каждый раз новую на нем вижу. Заработанную, значит, отдай!" Тут я всем рассказал, как платил ему, а он нагло смеется: "Раз платил, значит выгодно было". Соседи сочувственно вздыхали; знали, какая выгода мне от маленького Ибрагима. Но какой кади поверит, что купец без выгоды столько мангуров швырял? Еще плохое подумает. Пришлось одежду отдать. Пересчитал чувячник одежду и говорит: "Одного пояса не хватает; сам видел, а сейчас нету". Напрасно Ибрагим клялся, что потерял. Чувячник кричать начал, что богатый купец обсчитать хочет бедного человека. Пять пар потребовал; пришлось дать. Увел он плачущего Ибрагима, а я три ночи не спал; и матери моей жалко его, и Айша плачет. Эйвах! Уж я думал, может, пойти мне к чувячнику - предложить столько, сколько захочет, чтобы совсем отдал мне Ибрагима. Очень противно было, но вижу, идти придется, по барашку скучаю. Ради избавления от желтых мыслей стал записывать все, что видел и слышал в светлые дни моих путешествий. Но... не будем затягивать, расскажу к случаю. Все же надо сейчас завязать узелок на нитке памяти.