JК
Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави - 6) :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 327 из 1001Не печалься, друг, не таков Георгий Саакадзе, чтобы забыть то, что пережито с тобой!
Джамбаз последним усилием поднял голову, взглянул в глаза своему кумиру, лизнул щеку, благодарно вздохнул и упал к ногам Саакадзе.
Став на колено, Непобедимый, побежденный печалью, прикрыл померкшие глаза боевого друга...
Где-то высились крепостные стены Багдада, башни Кандахара. Эхо еще повторяло раскаты воинских труб... Здесь нетронутая вода отражала рассеянный свет стамбульского утра... и Саакадзе безотчетно стал следить за соломинкой, плавающей в бочонке.
Хоронили Джамбаза в саду - там, где маленькую площадку окаймляют стройные кипарисы, там, где на зеленых ветвях жасмина любят распевать свои песни пестрокрылые птички, там, где на каменной скамье часто сидит Георгий Саакадзе, погруженный в свои большие думы.
На краю вырытой ямы разостлали красный суконный чепрак с нашитыми серебряными узорчатыми бляхами, надевавшийся на Джамбаза в особых случаях, положили тут же и серебряные стремена.
Скрестив на груди руки и сжав губы, Русудан сосредоточенно следила, как Джамбаза, завернутого в парадный чепрак, "барсы" осторожно стали опускать в обложенную кирпичом яму. Сурово кинул Саакадзе вслед навсегда скрывшемуся коню серебряные стремена, и они глухо звякнули внизу. Грузины начали сбрасывать землю. Русудан чудилось, что каждая горсть земли тяжело придавливала прошлое. Вместе с боевым Джамбазом что-то ушло, оборвалось... А настоящее? Оно было покрыто мраком неизвестности.
Джамбаз последним усилием поднял голову, взглянул в глаза своему кумиру, лизнул щеку, благодарно вздохнул и упал к ногам Саакадзе.
Став на колено, Непобедимый, побежденный печалью, прикрыл померкшие глаза боевого друга...
Где-то высились крепостные стены Багдада, башни Кандахара. Эхо еще повторяло раскаты воинских труб... Здесь нетронутая вода отражала рассеянный свет стамбульского утра... и Саакадзе безотчетно стал следить за соломинкой, плавающей в бочонке.
Хоронили Джамбаза в саду - там, где маленькую площадку окаймляют стройные кипарисы, там, где на зеленых ветвях жасмина любят распевать свои песни пестрокрылые птички, там, где на каменной скамье часто сидит Георгий Саакадзе, погруженный в свои большие думы.
На краю вырытой ямы разостлали красный суконный чепрак с нашитыми серебряными узорчатыми бляхами, надевавшийся на Джамбаза в особых случаях, положили тут же и серебряные стремена.
Скрестив на груди руки и сжав губы, Русудан сосредоточенно следила, как Джамбаза, завернутого в парадный чепрак, "барсы" осторожно стали опускать в обложенную кирпичом яму. Сурово кинул Саакадзе вслед навсегда скрывшемуся коню серебряные стремена, и они глухо звякнули внизу. Грузины начали сбрасывать землю. Русудан чудилось, что каждая горсть земли тяжело придавливала прошлое. Вместе с боевым Джамбазом что-то ушло, оборвалось... А настоящее? Оно было покрыто мраком неизвестности.