JК
Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави - 6) :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 49 из 1001То набрасывался на Папуна "волчонок", выхватывая сладкий орех и давясь им, то жалобно пищал "чибис" и тянулся к куску лаваша, то урчал "медвежонок" с гноящимися глазами, требуя свою долю, то серенький "зайчик", покрытый паршами, прижимал к груди полученную лепешку, готовый к бегству, а то "ежонок", ощетинившийся иглами, отпихивал других, пробиваясь к благам. Папуна не мог без страдания смотреть на черные и темно-коричневые глаза, полные мольбы.
Голод! Он царствует здесь, костлявой рукой толкая на преступление.
Где-то совсем рядом ласкают взор кипарисы и мрамор, но они не для отверженных. Чтобы сверкали золотые ятаганы, должны множиться рабы; чтобы восхищали дворцы, должны потрясать трущобы. Так мыслит Стамбул имущих, оплот пашей.
Жизнь своенравна, но терпелива. Парчовые одеяния и отвратные рубища она приемлет одинаково. Папуна давно вступил в противоречие с жизнью - и потому, что любил ее, и потому, что ненавидел ее уродства. "Красота непостоянна, восклицал Папуна, - сострадание вечно!"
Опорожнив хурджинчик, он, проклиная купцов, пашей и султанов, плелся домой, огорченный скудостью своих даяний.
Ради "приятной прогулки" Папуна уволакивал с собой и Гиви, но после двух пятниц простодушный "барс" окончательно потерял аппетит, уверяя, что еда в Стамбуле имеет волшебное свойство отзываться в ушах воем голодных.
Хорешани отправила стонущего Гиви в хамам-баню. Там вода вытекает из самой верхней чаши и падает с одного уступа на другой водопадом, служа иногда для обливания фруктов. Насладиться там можно и пением канареек, прыгающих в клетках, украшенных голубыми бусами. Запрещены Гиви были только встречи с Папуна по пятницам - дням обнаженной правды.
И Дато взял на себя нелегкую миссию: покорять пашей, щеголяя изяществом манер.
Голод! Он царствует здесь, костлявой рукой толкая на преступление.
Где-то совсем рядом ласкают взор кипарисы и мрамор, но они не для отверженных. Чтобы сверкали золотые ятаганы, должны множиться рабы; чтобы восхищали дворцы, должны потрясать трущобы. Так мыслит Стамбул имущих, оплот пашей.
Жизнь своенравна, но терпелива. Парчовые одеяния и отвратные рубища она приемлет одинаково. Папуна давно вступил в противоречие с жизнью - и потому, что любил ее, и потому, что ненавидел ее уродства. "Красота непостоянна, восклицал Папуна, - сострадание вечно!"
Опорожнив хурджинчик, он, проклиная купцов, пашей и султанов, плелся домой, огорченный скудостью своих даяний.
Ради "приятной прогулки" Папуна уволакивал с собой и Гиви, но после двух пятниц простодушный "барс" окончательно потерял аппетит, уверяя, что еда в Стамбуле имеет волшебное свойство отзываться в ушах воем голодных.
Хорешани отправила стонущего Гиви в хамам-баню. Там вода вытекает из самой верхней чаши и падает с одного уступа на другой водопадом, служа иногда для обливания фруктов. Насладиться там можно и пением канареек, прыгающих в клетках, украшенных голубыми бусами. Запрещены Гиви были только встречи с Папуна по пятницам - дням обнаженной правды.
И Дато взял на себя нелегкую миссию: покорять пашей, щеголяя изяществом манер.