Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави - 6)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

Но что страдания, что слезы одной семьи? Они тонут в море несправедливости, их считают ничтожными, как ничтожна гибель одного стебля, смятого ураганом. Все же капля за каплей долбит камень, размывает стену мнимого благополучия: наверху под ослепительным солнцем сверкают полированные плиты, внизу сырость разъедает основание. История одной семьи как бы становится историей нравов, обличительным документом угнетенных и униженных.

Прав ли был Георгий Саакадзе, проводя прямую связь между пороком, свойственным представителям высшей турецкой знати, и инертностью сотен тысяч обитателей империи? Безусловно. Насилие, опирающееся на религиозный фанатизм, парализует волю. Ятаган, поднесенный к горлу, способен исторгнуть из груди рабе вопль восхищения султаном. Коран за покорность на земле сулит услады рая. Порабощенный вынужден оставаться рабом. Так было и в Стамбуле и других городах империи, где развитие ремесел почти прекратилось и где так успешно процветал торгово-ростовщический капитал, который разрушал старую военно-феодальную систему, но не создавал новой.

На рубеже двух столетий - XVI и XVII - с особой силой вспыхнули восстания крестьян. Но новые хозяева государства, помещики-феодалы, оттеснившие военных ленников, "рыцарей", и пробивавшиеся к политической власти, потопили крестьянские восстания в море крови. На железных колах погибали смельчаки, дерзнувшие считать себя людьми.