JК
Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави - 6) :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 982 из 1001По привычке он шагал по каменным плитам, эхо гулко отдавалось под мрачным сводом, и вдруг круто остановился. - Передай этот кисет игуменье монастыря святой Нины, скажи: в предсмертную минуту я думал о золотой Нино, пусть простит, если сможет...
Ни одна жилка не дрогнула на лице Димитрия, но "барсы" понимали, какую муку испытывал он, похоронивший в своем мужественном сердце необъятную любовь.
С искаженным от скорби лицом Эрасти обнял сына. Прислушиваясь к биению его сердца, он тихо ронял слова:
- Передай Дареджан... твоей матери... пусть научит тебя служить Иораму Саакадзе, как я служил Великому Моурави... передай, чтобы каждый день в молитвах своих вспоминала это имя... Еще передай: мое неизменное желание бог услышал - я умру рядом с повелителем моей жизни.
Саакадзе привлек к себе Эрасти, крепко поцеловал и ободряюще потрепал по плечу.
- Ты, мой Эрасти, умрешь рядом со мной, как жил рядом. Если обо мне вспоминать станут, то и твое имя повторят в числе славных имен моих сподвижников: друзья - с любовью, враги - с трепетом... Но сейчас нет рядом с тобой повелителя, а есть брат. И, по обычаю прадедов, скажем: брат для брата в черный день!
Вдруг Саакадзе наморщил лоб, мысленно повторил: "Враги - с трепетом!" и стал беспокойно искать на себе какую-либо вещицу и, не найдя, оторвал от куладжи кусок бархата:
- Бежан! Передай это князю Шадиману, скажи, пусть он этим бархатом сбивает пыль с листьев лимона, вспоминая мои усилия перегнать мчавшуюся судьбу, которая впрягла в свою колесницу один белый день и одну черную ночь.
Ни одна жилка не дрогнула на лице Димитрия, но "барсы" понимали, какую муку испытывал он, похоронивший в своем мужественном сердце необъятную любовь.
С искаженным от скорби лицом Эрасти обнял сына. Прислушиваясь к биению его сердца, он тихо ронял слова:
- Передай Дареджан... твоей матери... пусть научит тебя служить Иораму Саакадзе, как я служил Великому Моурави... передай, чтобы каждый день в молитвах своих вспоминала это имя... Еще передай: мое неизменное желание бог услышал - я умру рядом с повелителем моей жизни.
Саакадзе привлек к себе Эрасти, крепко поцеловал и ободряюще потрепал по плечу.
- Ты, мой Эрасти, умрешь рядом со мной, как жил рядом. Если обо мне вспоминать станут, то и твое имя повторят в числе славных имен моих сподвижников: друзья - с любовью, враги - с трепетом... Но сейчас нет рядом с тобой повелителя, а есть брат. И, по обычаю прадедов, скажем: брат для брата в черный день!
Вдруг Саакадзе наморщил лоб, мысленно повторил: "Враги - с трепетом!" и стал беспокойно искать на себе какую-либо вещицу и, не найдя, оторвал от куладжи кусок бархата:
- Бежан! Передай это князю Шадиману, скажи, пусть он этим бархатом сбивает пыль с листьев лимона, вспоминая мои усилия перегнать мчавшуюся судьбу, которая впрягла в свою колесницу один белый день и одну черную ночь.