Императоры (Психологические портреты)   ::   Чулков Георгий Иванович

Одним словом, если Бурбонам надо пасть, пусть падут, а ей, русской царице, есть еще соблазн поцарствовать. У нее возражения были тактические. Революция, мол, уместна при известном уровне цивилизации, при условии, если абсолютизм оказался непросвещенным и упрямым, но в России все наоборот: правительство весьма просвещенное, а парод еще не успел прочесть энциклопедистов и не заинтересовался Руссо. Надо сначала его обучить по-французски, но, к сожалению, для этого не хватает парижан и денег. И она раздавала тысячи и десятки тысяч этих неучей своим любовникам.

"Пугачеву я дала хороший урок, - думала она, - он из могилы не встанет. Авось в мое царствование второй не явится".

Однажды, когда Павел в ее присутствии, читая французские депеши, воскликнул в негодовании: "Я бы давно все прекратил пушками!" - Екатерина спокойно заметила: "Vous etes une bete feroce!. Или ты не понимаешь, что пушки не могут воевать с идеями?"

Это было сказано, по-видимому, с совершенной искренностью и полной убежденностью.

Она была убеждена, как Робеспьер, что истина вся целиком открыта примерно к средине XVIII века. Они разошлись только в практическом применении этой истины. Прозрачный и простой ум Екатерины естественно отвращался от всего туманного, неопределенного и загадочного. Ей не хотелось вникать в глубокомыслие мартинистов, и она не старалась понять их целей, быть может, не таких уже далеких от целей якобинцев, несмотря на различие их тогдашнего пути.