JК
Приз для принцев :: Стаут Рекс
Страница: 66 из 341 — Вы к нам надолго?
— По крайней мере на сезон.
— Ага. А потом, я полагаю, уедете, как любой уважающий себя человек? Видели бы вы Маризи в августе!
Тишина, как в могиле, и жара посильнее, чем в духовке. Невыносимо!
— А вы здесь круглый год, месье Науманн? — вмешалась Виви.
— Да, к несчастью. Вопреки всякому благоразумию.
Принц неизменно отправляется в Швейцарию, а нам, считается, жара нипочем.
Подали чай, и Алина начала его разливать.
Науманн не сводил с нее глаз, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что дело тут не только в ее обаянии, его интерес скорее диктовался острым любопытством, он как будто пытался припомнить, где видел ее прежде. Впрочем, различать такого рода оттенки Стеттон был не способен. Полагая, что его друг поддался очарованию мадемуазель Солини, он нервничал от страха и легкого раздражения.
— Пожалуйста, — обратился он к Виви, когда чаепитие было закончено, — сыграйте нам что-нибудь.
Она послушно направилась к роялю.
Науманн поднялся со своего места и присоединился к Стеттону, стоявшему возле Виви, которая легкомысленно скакала по клавишам, исполняя трагическую пьесу Чайковского. Это было смешно — девушка явно не отличалась музыкальностью.
— Кто она? — шепотом спросила Науманн у Стеттона.
Тот поднял на него глаза:
— Я говорил тебе. Ее отец Пьер Жанвур, француз.
— Нет, я имею в виду мадемуазель Солини. Откуда она?
— Не знаю. Из Фазилики.
— По крайней мере на сезон.
— Ага. А потом, я полагаю, уедете, как любой уважающий себя человек? Видели бы вы Маризи в августе!
Тишина, как в могиле, и жара посильнее, чем в духовке. Невыносимо!
— А вы здесь круглый год, месье Науманн? — вмешалась Виви.
— Да, к несчастью. Вопреки всякому благоразумию.
Принц неизменно отправляется в Швейцарию, а нам, считается, жара нипочем.
Подали чай, и Алина начала его разливать.
Науманн не сводил с нее глаз, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что дело тут не только в ее обаянии, его интерес скорее диктовался острым любопытством, он как будто пытался припомнить, где видел ее прежде. Впрочем, различать такого рода оттенки Стеттон был не способен. Полагая, что его друг поддался очарованию мадемуазель Солини, он нервничал от страха и легкого раздражения.
— Пожалуйста, — обратился он к Виви, когда чаепитие было закончено, — сыграйте нам что-нибудь.
Она послушно направилась к роялю.
Науманн поднялся со своего места и присоединился к Стеттону, стоявшему возле Виви, которая легкомысленно скакала по клавишам, исполняя трагическую пьесу Чайковского. Это было смешно — девушка явно не отличалась музыкальностью.
— Кто она? — шепотом спросила Науманн у Стеттона.
Тот поднял на него глаза:
— Я говорил тебе. Ее отец Пьер Жанвур, француз.
— Нет, я имею в виду мадемуазель Солини. Откуда она?
— Не знаю. Из Фазилики.