История антисемитизма.Эпоха знаний   ::   Поляков. Лев

В этом случае речь шла о чисто французском сочетании, которое в культурном плане было наиболее олагогфиятнъш для полной интеграции, а психологически изобиловало двусмысленностями. В этой связи можно вспомнить о сартровском типе «ненастоящего еврея» (Бирнешатце), этом ветеране амурных сражений, который заявлял, что «евреи не существуют» – но как уже ранее заметил Теодор Герцль, французские израильтяне не являются ни евреями, ни французами.

Тем не менее даже сама двусмысленность положения французских евреев вела к тому, что их гиперпатриотизм приносил достаточно утешений и психологического удовлетворения, поскольку некоторые из их самых влиятельных хулителей, таких как Морис Баррес и даже Шарль Моррас, вручали отныне еврейским бойцам свидетельства хорошего поведения. Так, в той самой Франции, которая до начала военных действий находилась в состоянии глубокого раскола, и где еще совсем свежие воспоминания о деле Дрейфуса и о законе об отделении церкви от государства, казалось, окончательно загнали армию и церковь в лагерь антисемитской реакции, в этой Франции священный союз, провозглашенный в августе 1914 года, соблюдался лучше, чем в какой-либо другой воюющей стране. Мы видели, как в России, Германии и даже в Великобритании напряженность и страдания, порожденные войной, раньше или позже приводили к выдвижению обвинений против постоянного козла отпущения для христиан. Напротив, во Франции большинство обвинителей хранили молчание.