История и личность (Размышления у пьедестала)   ::   Елизаров Евгений

Нет, благотворной способности к повиновению в подрастающем Петре не воспитывал никто. Меж тем умение повиноваться и способность безропотно переносить домашний деспотизм далеко не одно и то же: если первая воспитывает в будущем монархе действительно свободную личность, то вторая - обыкновенного холуя, внезапно дорывающегося до абсолютной власти. Добавим сюда и другое. В своих собственных глазах Петр был отнюдь не заурядным монархом какой-то третьестепенной державы. Еще были живы слова, сказанные старцем Филофеем: "Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти". Под третьим Римом давно уже понималась Москва. Этот лозунг касался в первую очередь церкви, духовного наследия Византии, но для честолюбивого Петра, слышавшего кое-что и о древней истории, он не мог не принять другого измерения - измерения прямого сопоставления с первым Римом. Поэтому-то в играх своего детства он видел самого себя - в первую очередь самого себя - прямым преемником славы первых цезарей. Но будем все же трезвы: в прямые наследники былой славы давно угасших империй Россия того времени подходила мало. Слишком глубокая пропасть пролегла между ней и когда-то объединявшими мир великими цивилизациями Запада. Заполнить ее могла только риторика профессионального идеолога... или вымысел ребенка.