Истребители   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Оно как бы говорило: «Ну что ж, ошибся, с кем этого не бывает!» Однако я видел, что в глазах людейон начинает терять уважение не только как человек, но и как летчик. От общего внимания не ускользнуло, что Василий Васильевич, чувствуя за собой вину, все разговоры со штабом полка, все щекотливые телефонные объяснения по поводу минувшего боя поручил адъютанту и, стоя рядом, внимательно слушал его ответы.

Наконец волна возбуждения спала.

Василий Васильевич дал указание всем разойтись по самолетам. Мы остались вдвоем. Сдерживая себя, я стал говорить как можно спокойней о перипетиях прошедшего боя. Командир слушал меня с большим вниманием и заметил:

— Хорошо хоть, что у нас никто не погиб.

— Но ведь из-за тебя и в бою многие не участвовали! Гонялся как угорелый, всю эскадрилью рассыпал…

— Грешен: не мог различить японцев… Стрела эта… с гулькин нос. Разве ее с высоты заметишь?..

Эта ложь, словно он с маленьким разговаривает, меня возмутила.

— Ты себя не оправдывай, не поможет. Я-то знаю, в чем причина!..

— Не рассчитывал, что будет вылет, — удрученно сказал Василий Васильевич. — Да и немного принял… Грамм сто двадцать…

— Брось пить, все пойдет нормально!

— Хочу… Да как-то все не получается, комиссар… Своей откровенностью, бесхитростным прямодушием он разоружал меня.

— Но ведь ты же долго держался… Почему теперь не можешь? Попытайся.

— Попробую! — не то чтобы твердо, а как-то напряженно, с гримасой боли, произнес Василий Васильевич. — Разбора боя я делать не буду. Ты воевал, ты и делай.