Страница:
117 из 137
Васюта снял. Болотников продрался сквозь густую толпу и накрыл женку зипуном.
- Беру, посадские!
Толпа загудела, подалась вперед.
- Ай да детинушка! Лих парень!
- Кто таков? Откель сыскался?
Женка прижалась к Болотникову, благодарно глянула в глаза.
- От погибели спас, сокол. Веди меня в Никольскую слободку.
- Где это?
- Укажу.
Под громкие возгласы толпы вышли с Вечевой и повернули на Сторожевскую улицу. Позади брел Васюта, с улыбкой поглядывая на ладную женку. Затем спустились с холма на улицу Петра и Павла. Здесь было потише, толпы людей поредели. Меж изб и садов виднелось озеро.
Версты две шли улицами и переулками: Никольская оказалась в самом конце города. Женка привела к избе-развалюхе, утонувшей в бурьяне.
- Тут бабка моя. Заходите, молодцы.
В избенке темно: волоковые оконца задвинуты; с полатей замяукала кошка, спрыгнула на пол.
- Жива ли, мать Ориша?
С лавки, из груды лохмотьев, послышался скрипучий старушечий голос:
- Ты, Ольгица?.. Проведать пришла.
Женка открыла оконца, а Васюта достал огниво, высек искру и запалил свечу на столе.
- Никак, гости, Ольгица?
- Гости, мать Ориша. Желанные!
Поцеловала Иванку, ласково запустила мягкую ладонь в кудри. Бабка сердито зашамкала:
- Чать, муж есть, срамница. Стыдись! Огневается осударь твой Степан.
- Тоже мне государь. Козел паршивый! На площадь, меня выволок.
|< Пред. 115 116 117 118 119 След. >|