Из разговоров на Беломорстрое   ::   Лосев Алексей

Но еще хуже и еще незначительнее та бессрочная ссылка в жизнь вообще, которая мне совершенно не нужна в таком виде и которая насильственно навязана мне, как будто бы я сам ее придумывал и осуществлял. У меня душу воротит от всего этого безобразия, гнусности, злобы, беспомощности и ничтожества, которое именуется человеческой жизнью; и я же, оказывается, и виноват во всем этом, я же и расхлебывай чужую кашу. Техника, рассматриваемая с этой точки зрения, тонет в злом, мстительном и беспомощном безумии жизни.

После речи Михайлова наступило молчание.

Сам Михайлов кончил речь как-то неловко. Казалось, что он хочет еще что-то сказать, так что молчали еще из-за того, что ожидали какого-то окончания.

Однако Михайлов на этом и кончил; и через несколько мгновений все поняли, что продолжения никакого не будет.

Довольно долгое молчание прервал упоминавшийся выше Абрамов:

- Со многим, что вы сказали, Сергей Петрович, я вполне готов согласиться, если бы не одна, вредная идея, которая лежит если не в основе, то во всяком случае1 на переднем плане нашего настроения.

- Я вас слушаю, - сказал Михайлов.

- Скажите, вот эта самая ссылка, о которой вы говорите, она ведь, говорите, против вашей воли?

- Разумеется, как и ваша.

- Нет, меня оставим. Вы сюда высланы против вашей воли?

- Как и вы.

- Так. И вы говорите, что вы расхлебываете чужую кашу?

- Непременно.

- Значит, Беломорстрой для вас - чужая каша?

- Как и вообще жизнь.

- Нет, позвольте. Жизнь оставим.