JК
Изгнание из рая :: Загребельный Павел
Страница: 302 из 329"
Дед Утюжок остановил Петровых коней, когда они порожняком возвращались с ферм, везя самого лишь своего повелителя, который, как всегда, сладко спал, подложив себе под бока душистого сенца. Беззаботный сразу же проснулся и попытался заявить протест, но был надлежащим образом пристыжен.
- Разве ты не знаешь, на какой пост меня выдвинули? - крикнул дед Утюжок, усаживаясь на возе. - Гони прямо к Несвежему!
Беззаботный зевнул, затем стеганул своих лошадок кнутом, зевнул еще раз, но поинтересоваться, какой же теперь пост у деда Утюжка, как-то забыл.
- Да ты почему же молчишь? - крикнул Утюжок.
- А разве надо разговаривать? Кони тянут, воз, считай, катится.
Утюжок только сплюнул на такое равнодушие.
У Несвежего полным ходом шел обед. Ничего удивительного в этом не было бы, если бы не то, как обедали! Все в Веселоярске знали скупость Ивана Ивановича, до сих пор еще помнили, как он когда-то ел гнилые грушки, чтобы не пропадали, а тут на столе было наставлено множество разных мисок и тарелок, а в них - холодец, колбасы, кровянка, кишки, блины, вареники, пироги, уха из карпов, и это еще не все, потому что Самусева Одарка, подоткнув юбку, знай металась между столом и печью, носила печеное и вареное, жареное и копченое. Ивана Ивановича дома не было, трудился на благо родного колхоза, а за столом старались два "молотильщика" - Рекордя Иванович и остроусый Пшонь, который с жадностью поедал кровянку, даже не сняв свою панаму.
- Хлеб да соль, - вежливо промолвил Утюжок.
Дед Утюжок остановил Петровых коней, когда они порожняком возвращались с ферм, везя самого лишь своего повелителя, который, как всегда, сладко спал, подложив себе под бока душистого сенца. Беззаботный сразу же проснулся и попытался заявить протест, но был надлежащим образом пристыжен.
- Разве ты не знаешь, на какой пост меня выдвинули? - крикнул дед Утюжок, усаживаясь на возе. - Гони прямо к Несвежему!
Беззаботный зевнул, затем стеганул своих лошадок кнутом, зевнул еще раз, но поинтересоваться, какой же теперь пост у деда Утюжка, как-то забыл.
- Да ты почему же молчишь? - крикнул Утюжок.
- А разве надо разговаривать? Кони тянут, воз, считай, катится.
Утюжок только сплюнул на такое равнодушие.
У Несвежего полным ходом шел обед. Ничего удивительного в этом не было бы, если бы не то, как обедали! Все в Веселоярске знали скупость Ивана Ивановича, до сих пор еще помнили, как он когда-то ел гнилые грушки, чтобы не пропадали, а тут на столе было наставлено множество разных мисок и тарелок, а в них - холодец, колбасы, кровянка, кишки, блины, вареники, пироги, уха из карпов, и это еще не все, потому что Самусева Одарка, подоткнув юбку, знай металась между столом и печью, носила печеное и вареное, жареное и копченое. Ивана Ивановича дома не было, трудился на благо родного колхоза, а за столом старались два "молотильщика" - Рекордя Иванович и остроусый Пшонь, который с жадностью поедал кровянку, даже не сняв свою панаму.
- Хлеб да соль, - вежливо промолвил Утюжок.