Изгнание из рая   ::   Загребельный Павел

А этот "царственный человек"? Гриша представил, что письмо попадает к Дашуньке, и впервые в жизни испытал ужас от дара, которым так гордится человечество в течение целых тысячелетий. Лучше было б и не знать, лучше было б и не...

Гриша задыхался. Тесное пространство кабинета (довольно большого, кстати говоря) угнетало его, он подошел к окну, подвигал шпингалетами, толкнул раму, потом чуть не бегом бросился к двери, открыл ее, увидел - не увидел, кто там еще хочет к нему, но выхватил взглядом дядьку Обелиска, показал ему, что приглашает к себе. Обелиск появился, встал на пороге, поднял глаза на молодого председателя.

- Что-нибудь нужно?

- Спички. У вас есть спички?

- Зачем они вам?

- Хочу курить.

- Так вы же не курящий, как и Свиридон Карпович.

- А если хочу! Вот вам деньги. Принесите мне спички и пачку сигарет.

- Там завмаг к вам хотел, так я ему - пускай принесет...

- Может, неудобно?

- А кто же вам носить будет, если не завмаг? Я мигом!

И уже через несколько минут - и спички, и сигареты "Прима", с которыми Гриша не знал что и делать, зато поскорее поджег Верочкину писанину и пристально следил, чтобы сгорела дотла.

Потом он прикурил сигарету, пыхнул дымком, подошел к окну, посмотрел на мир божий и вдруг вспомнил слова своей странной помощницы о том, что свое письмо она размножила в трех экземплярах, и ужаснулся: один экземпляр он сжег. А остальные два? Куда они направятся? К Дашуньке? Местному начальству или в Организацию Объединенных Наций?

Гриша снова метнулся к окну.