Измена   ::   Серба Андрей

Оставшиеся в лагере под Доростолом легионеры, живущие впроголодь и постоянно тревожимые вылазками славян, начинали роптать, выказывать недовольство, иногда даже открытое неповиновение. Все чаще в византийском лагере можно было видеть виселицы и деревянные кресты, на которых вешали и распинали смутьянов и начавших появляться дезертиров. Если длительная осада и связанные с ней трудности расшатывали дисциплину и ослабляли боеспособность имперских войск, смотревших на войну как на источник наживы и привыкших к безудержному грабежу, то среди славян подобного не наблюдалось. Неприхотливые в быту, не развращенные излишествами и роскошью, закаленные в многочисленных походах и привыкшие к любым тяготам воинской жизни, они стойко переносили все лишения, сохраняя ту же крепость духа и решимость сражаться до последнего, что и в начале доростольской осады. Именно на эту способность славянского характера рассчитывал Святослав и его воеводы. Все это было хорошо известно и Стояну. И если сейчас он счел нужным начать разговор о нехватке продовольствия, значит, на это были веские причины. - Продолжай, воевода,- сказал великий князь. - Я родился на этой земле, знаю здесь каждый изгиб Дуная и каждый камень на его берегах. Если императору Иоанну удалось перерезать все дороги в Доростол по суше, нам остался единственный путь - по воде. Цимисхию не по силам лишить нас возможности использовать этот путь. - А это, воевода? - указал Святослав на византийский флот. - Княже, на кораблях - ромеи, поэтому Дунай для них чужой.