Я, Богдан (Исповедь во славе)   ::   Загребельный Павел

Узкоплечие всегда стремятся взять обманом, хитростью, коварством.

Я молча остановился позади пана комиссара. Не хотел отрывать его от молитвы. Кто молится, а кто скрежещет зубами. Молись, пане Кисель!

Он услышал мои шаги, не поворачиваясь ко мне, сказал, обращаясь к иконе:

- Вот пресвятая дева, покровительница каждого, кто один как перст.

Я стоял молча.

- Хочу быть с народом своим, а все один как перст, - пожаловался пан комиссар королевский.

Я подумал: хочешь с народом, а сам - с панами, потому что тоже пан.

Он начал бить поклоны перед пречистой, просил:

- Смилуйся. Ниспошли мне великое одиночество, чтобы мог я молиться истово!

Я подумал: тогда зачем же позвал меня?

Он забыл обо мне, обращался только к деве святой:

- Верни мою чистоту, прозрение таинств, все, чему я изменял и что терял.

Я подумал: зачем же изменял? Кто не изменяет, тот не теряет.

Он еще не закончил своих просьб.

- Смилуйся. Жизнь мою нечем оправдать. Дай мне силы. Ниспошли мне страдания.

Я подумал: сколько же страдать этой земле? Еще не осели могилы под Кумейками, а уже сколько проросло могил свежих над Днепром и Сулою и кровью омываются дороги вслед за Потоцким. Ты же, пане Кисель, страдаешь лишь из-за того, что не можешь обдирать своих взбунтовавшихся подданных.

Он словно бы услышал мои мысли. Оставил божью матерь, сказал мне:

- Бог дал счастливое окончание неприятным антеценденциям - тому, что было. Теперь силу должен сменить здравый смысл.