Эдит Пиаф   ::   Берто Симона

"Ты не можешь себе представить, Момона, как меня это

обрадовало. Наконец я смогу что-то сделать для него. Я тотчас же

прослушала его. У него есть все, что нужно: внешние данные,

голос, эмоциональность".

Неожиданно у Эдит появилась вторая причина стремиться к жизни: желание создать певца. В ней снова заговорил творец.

"Твое имя - Теофанис Ламбукас - не годится для сцены.

Простой народ никогда его не запомнит. Для французов оно звучит

по-иностранному, они будут думать, что ты поешь по-гречески.

"Тео" - это хорошо. Тео, а как дальше? (И тут она рассмеялась

своим прежним смехом...) "Сарапо"! Вот так дальше. Тебя будут

звать Тео Сарапо, и это имя дам тебе я. Тео Сарапо! Я люблю тебя,

Тео! ("Сарапо" - "Я люблю тебя" - немногие греческие слова,

которые Эдит выучила когда-то в Афинах с Такисом Менеласом. Она

его не забыла.)

Эдит никогда особенно не занималась своими туалетами. Она сделала над собой усилие ради Марселя Сердана. Потом она раздала те платья, которые он любил: она не могла их ни носить, ни выбросить. У нее был приступ "портновской горячки" в период подготовки поездки в Америку, но он быстро прошел. Обычно она носила, как в дни нашей молодости, свитер и юбку, изредка брюки. Платья она носила по пятнадцать лет. А теперь уже много месяцев не снимала старый голубой халат, на который не позарилась бы последняя нищенка.

Спокойно и мягко Тео сказал ей: "Вы должны хорошо одеваться. Вам очень пойдут брюки".