Энциклопедия пороков   ::   Пролеев С В

Единственный и тринадцатый, Бог и Иуда вычеркнуты из нашего мира, сколько бы мы ни молились первому, и сколько бы ни проклинали второго. В этом мире не найти надежды, и единственное чаяние -- что душа еще когда-нибудь встрепенется. Тогда для нас станет возможным и внять Божественному откровению, и претерпеть соблазны Искусителя. А пока...

Мы совершаем тихие подлости; мы наглы, когда безнаказаны; мы покорны перед тем, что сильнее нас. Каждый наш жест на своем месте, и все они-умерены. Мы хороши и дурны одновременно. В нас всего по чуть-чуть. Во всех проявлениях своей натуры, хорошие они или скверные, мы стоим в четких рамках. Вся наша жизнь -- посередине.

Даже когда неожиданный порыв вдруг отдает нас во власть чего-то необычайного, мы спешим вернуться назад -- как маятник, вечно устремленный к тому, чтобы остановиться. Там, в этой середине, где мы проводим почти всю жизнь, нет ни добра, ни зла, ни доверия, ни предательства. Там все -- "как будто...", там царит безмолвное проклятие.

И в блаженстве, и в грехе забывается, пропадает и растворяется человек. Добро спасает, а зло губит душу. Однако жизнь, в которой нет подлинного забытья,-- спасительного или губительного -- почти никогда не бывает не только счастливой, но и вообще прожитой. Жизнь не бывает бесстрастной. Независимо от того, чем поглощен человек,-- гневом или любимым делом, нежностью или ненавистью, мнительностью или энтузиазмом -- в любом виде забытья даруется отдохновение от непомерно скромной жизни.