Эпитафия спецхрану   ::   Джимбинов С

Одна взглянула на мое требование и сказала, что для получения книги нужно специальное письменное ходатайство с места работы. А узнав, что я студент второго курса, добавила нечто совсем неожиданное для меня: это отдел закрытой книги, здесь могут работать только студенты-дипломники и строго по теме диплома, так что приходите, когда будете на пятом курсе. Вот как обмануло меня когда-то наше пристрастие к непрямым, эвфемистическим названиям. Вместо честного "отдел запрещенных книг" - "книги специального хранения". Вместо честного "пытки" - "методы активного ведения следствия". Тогда я еще не знал "1984" Дж. Оруэлла с его изумительной последней главой о принципах "новоречи", или "новояза" (сам роман, разумеется, тоже был у нас в спецхране). Что касается слова "спец", то в обществе, провозгласившем всеобщее равенство, его ожидала головокружительная карьера - от "спецпайков" и "спецшкол" до совсем уж зловещих "спецотделов" и "спецчастей". Тут я позволю себе небольшое отступление. В нашем языке важную, драгоценнейшую его часть составляют слова с сакральным ореолом, связанные с богослужением. Их излучение незримо пронизывает язык. Свете тихий, свет невечерний ложится и на предметы домашнего обихода. Так "комната" становится "светлицей" и "горницей" (не забыли еще, что значит "горнее", "горе имеем сердца"?). Превращение светлицы и горницы в "жилплощадь" есть часть единого процесса перехода от идеализма к материализму. Характерно, что в словосочетании "жилплощадь" слова стиснуты, как в коммуналке. В словосочетании "спецхран" оба слова с ампутированными конечностями.