JК
Калигула, или После нас хоть потоп :: Томан Йозеф
Страница: 5 из 819-- преувеличенно пышная, полная шуток и острот, намеренно громкая, такая, какой она бывает, когда говорящий хочет, чтобы его слышали все. Толстяк в красном плаще, прокладывая путь локтями, выкрикивал:
-- Дорогу великой Бул Дури Дан, царице Востока, падшей, -- о боги, что я несу! -- упавшей звезде небесной, красавице из красавиц!
"Упавшая с неба звезда" семенила за ним на толстых ногах в белом хитоне и синем плаще, усеянном серебряными блестками. Ее ярко-красные щеки пылали, вокруг глаз растеклась черная краска. Народ с хохотом расступался. Кто-то выкрикнул:
-- Дорогу брюху чревоугодника Лукрина и товарищам его!
-- Ах, дорогие мои, -- отвечал толстяк, -- вы помните друзей своих? Слава вам!
Вслед за женщиной протискивался тощий редкозубый старик, волоча плащ по земле. Последним шел высокий, статный мужчина в серой тунике, в шафранном плаще, скрепленном на плече блестящей пряжкой. Сиракузская знать брезгливо сторонилась: ведь эти четверо, хоть и были любимцами публики, на общественной лестнице стояли вровень с ворами и девками, все они были актеры. Толпа охотно со смехом расступалась, пропуская их к краю мола и жадно прислушиваясь к перебранке:
-- Он возьмет нас.
-- И не подумает.
-- Плевать ему на нас.
-- Заткнись ты, тюфяк соломенный. Возьмет, увидишь.
-- Помалкивай, смотри-ка лучше! Вот он!
Смотрела толпа и видела: на носу корабля, окруженный свитой, стоял стройный молодой человек, среднего роста, с соломенно-желтыми волосами, по-военному коротко остриженными.
-- Дорогу великой Бул Дури Дан, царице Востока, падшей, -- о боги, что я несу! -- упавшей звезде небесной, красавице из красавиц!
"Упавшая с неба звезда" семенила за ним на толстых ногах в белом хитоне и синем плаще, усеянном серебряными блестками. Ее ярко-красные щеки пылали, вокруг глаз растеклась черная краска. Народ с хохотом расступался. Кто-то выкрикнул:
-- Дорогу брюху чревоугодника Лукрина и товарищам его!
-- Ах, дорогие мои, -- отвечал толстяк, -- вы помните друзей своих? Слава вам!
Вслед за женщиной протискивался тощий редкозубый старик, волоча плащ по земле. Последним шел высокий, статный мужчина в серой тунике, в шафранном плаще, скрепленном на плече блестящей пряжкой. Сиракузская знать брезгливо сторонилась: ведь эти четверо, хоть и были любимцами публики, на общественной лестнице стояли вровень с ворами и девками, все они были актеры. Толпа охотно со смехом расступалась, пропуская их к краю мола и жадно прислушиваясь к перебранке:
-- Он возьмет нас.
-- И не подумает.
-- Плевать ему на нас.
-- Заткнись ты, тюфяк соломенный. Возьмет, увидишь.
-- Помалкивай, смотри-ка лучше! Вот он!
Смотрела толпа и видела: на носу корабля, окруженный свитой, стоял стройный молодой человек, среднего роста, с соломенно-желтыми волосами, по-военному коротко остриженными.