JК
Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было :: Балабуха Андрей
Страница: 23 из 472В 68 году в Лугудунской Галлии [ 30 ] восстал пропретор [ 31 ] Гай Юлий Виндекс, затем Гальба [ 32 ] возмутил испанские легионы, наконец, императору изменили преторианцы. Покинутый всеми, последний представитель династии Юлиев-Клавдиев бежал из Рима и после долгих колебаний покончил жизнь самоубийством. Его последними словами были: «Какой великий артист погибает!» — и: «Вот она, верность!»
В основу этой справки я совершенно сознательно положил «Римскую империю времен Нерона» — труд немецкого историка Г. Шиллера, самого, пожалуй, объективного и непредвзятого по отношению к нашему герою (чуть было не написал «доброжелательного», но таких вообще не сыскать). Следовательно, именно таким (и это в лучшем случае!) предстает он перед судом истории.
Однако всякий суд на то и суд, чтобы быть объективным, тем более что каждый из нас выступает здесь присяжным заседателем и должен быть совершенно уверен, что подсудимый виновен по каждому эпизоду дела. Мы вольны вынести любой, сколь угодно суровый приговор, но — лишь за подлинно содеянное. Оговорю сразу же: у меня и в мыслях нет оправдывать Нерона в целом. Может быть, краски на его портрете и сгущены недоброжелателями (а таковых хватало — от сводившего с покойным императором личные счеты Виндекса до средневековых переписчиков трудов античных авторов, речь о каковых переписчиках еще впереди). По всей видимости, Нерон был просто человеком, оказавшимся не на своем месте.
В основу этой справки я совершенно сознательно положил «Римскую империю времен Нерона» — труд немецкого историка Г. Шиллера, самого, пожалуй, объективного и непредвзятого по отношению к нашему герою (чуть было не написал «доброжелательного», но таких вообще не сыскать). Следовательно, именно таким (и это в лучшем случае!) предстает он перед судом истории.
Однако всякий суд на то и суд, чтобы быть объективным, тем более что каждый из нас выступает здесь присяжным заседателем и должен быть совершенно уверен, что подсудимый виновен по каждому эпизоду дела. Мы вольны вынести любой, сколь угодно суровый приговор, но — лишь за подлинно содеянное. Оговорю сразу же: у меня и в мыслях нет оправдывать Нерона в целом. Может быть, краски на его портрете и сгущены недоброжелателями (а таковых хватало — от сводившего с покойным императором личные счеты Виндекса до средневековых переписчиков трудов античных авторов, речь о каковых переписчиках еще впереди). По всей видимости, Нерон был просто человеком, оказавшимся не на своем месте.