Корабли Санди   ::   Мухина-Петринская Валентина Михайловна

Честный! А их как жалеет! Если бы не Ермак, они бы отродясь супа не съели, так, на сухомятке, бы и жили: колбаса и чай. Ермак соберет пустые бутылки, сдаст их, купит граммов двести мяса, картошки; я ему дам горстку крупы, луковку, так он сварит суп и накормит их.

А когда они с похмелья, злые ужасно, как цепные собаки, и бьют его чем попало. Но следов не оставляют, а это не считается. Да Ермак никогда и не станет жаловаться. Ни за что! Про себя переживет, и все. А когда Станислав Львович сидел, еще хуже было. Эта женщина каждый день наводила к себе гостей, и они здесь пьянствовали. Он и вернулся как раз в такую гулянку. Другой бы возмутился, а этот обрадовался - есть что выпить...

Соседка - ее звали Глафира Егоровна - долго рассказывала "учительнице" про Зайцевых. Вера Григорьевна внимательно слушала. Лицо ее словно окаменело. Глаза стали злые. Какой ужас! Бедный Сашенька! Она как чувствовала. Вот что значит не поинтересоваться, из какой семьи.

Когда Глафира Егоровна провожала гостью, она вдруг усомнилась:

- Да учительница ли вы?

- Я - кандидат наук. Жена академика Дружникова. Наверное, слышали? Нет? Ну уж знаете...

Вечером, после чая, Вера Григорьевна попросила всех задержаться в столовой. Сашеньке тоже не мешает послушать. Пусть знает.

Без всяких прикрас - действительность была достаточно "ярка" - Вера Григорьевна изложила все, что узнала утром.

Наступило долгое, тягостное молчание. Санди похолодел: теперь не разрешат дружить с Ермаком.

Дедушка, только вчера возвратившийся из Англии, выглядел утомленным.