Костры похода (Звезды над Самаркандом - 2)   ::   Бородин Сергей

Когда сени почти обезлюдели, Василий спросил Тютчева, которому за знание восточных языков часто доверял иноземные дела:

- Ну, как?

- Насчет чего, государь?

- У тебя там посол Тохтамышев цел?

- Всякой день торопит, торопит.

- Да что ж, проведи к нам. Послушаем посла.

- Когда, государь?

- А сейчас. Сюды.

- Он небось еще почивает. Не чает вызова.

- Что ж это до тех-то пор спит?

- Азият.

- Понятно, а нехорошо.

- Чего ж хорошего!

- А ты вели глянуть. Коли уж продрал глаза, так шел бы. Послушаем, как станет говорить. Увидим, к чему клонит. Тут в сенях и послушаем. Не велик хан Тохтамыш, чтоб его гонцам в Думной палате паникадила зажигать да вельмож скликать, - поговорим без суесловья. А что грамотки он привез, ты и вспорешь, ты и переведешь. Пойди-ка.

И сказал, оставшись вдвоем со стариком, с князем Тарусским:

- Тохтамыш издавна обижатель народу нашему, а мы извечно добром зло рушим.

- Добром и крепнет Москва, государь. Зла не помнит.

- Помнить-то помнит! Как позабыть: через два года после Куликовской победы тот змей Тохтамыш обманом подполз к Москве; батюшка Дмитрий Иваныч в Кострому кинулся войска скликать, а нас с матушкой народу оставил, чтоб в народе спокойствие укрепить. Да мы не дождались, Киприян-митрополит вывез нас из города, а Тохтамыш сюды дорвался, весь Кремль пожег. Тогда великие рукописанья совсюду в собор свезены были, на сохраненье.